Ведьмина зима - Кэтрин Арден (2019)

— Ты должен помочь нам. Из — за тебя Медведь на свободе. Не нужно было договариваться с ним. Я сама выбралась из огня.

Он чуть оживился.

— Я думал об этом. Но это того стоило. Когда ты притянула меня в Москву, я знал.

— Знал что?

— Что ты могла быть мостом между людьми и чертями. Не дать нам угаснуть, а людям — забыть. Что мы не обречены, если ты жива, если ты найдешь свою силу. И я не мог никак иначе спасти тебя. Я посчитал, что это стоило риска, что бы ни было потом.

— Ты мог и поверить, что я спасу себя.

— Ты собиралась умереть. Я это видел.

Она вздрогнула.

— Да, — тихо сказала она. — Я хотела умереть. Соловей погиб, умер у меня под руками, и… — она замолчала. — Но мой конь сказал бы, что глупо сдаваться. И я передумала.

Дикая простота ночи пропала из — за бесконечных сложностей. Она не думала, что он оставил свое царство и свободу из — за любви к ней. Часть ее догадывалась, но он был королем скрытого царства, и он не мог принимать такие решения. Он хотел силы ее крови.

Она устала, замерзла, ощущала боль.

Она ощущала себя более одинокой, чем раньше.

А потом разозлилась на себя. От холода можно было спастись, и к черту эту новую неловкость между ними. Она забралась под тяжелые одеяла, отвернулась от него. Он не двигался. Она сжалась в комок, пытаясь согреться одна.

Легкая, как снежинка, ладонь задела ее плечо. Слезы собрались в ее глазах. Вася пыталась сморгнуть их. Это было слишком: его присутствие, холодное и тихое, логичные объяснения. Это плохо вязалось с воспоминанием о страсти.

— Нет, — сказал он. — Не горюй этой ночью, Вася.

— Ты бы не сделал этого, — она не смотрела на него. — Это… — она махнула на купальню и на них. — Если бы ты смог вспомнить, кто я. Ты бы не спас мне жизнь, не будь я… не будь я…

Его ладонь пропала с ее плеча.

— Я пытался тебя отпустить, — сказал он. — Я пытался снова и снова. Потому что каждый раз, когда касался тебя, смотрел на тебя, становился ближе к смертности. Я боялся. Но не мог, — он замолчал, продолжил. — Может, если бы ты не была такой, я бы дал тебе умереть. Но… я слышал твой крик. Сквозь туманы слабости после пожара в Москве я услышал тебя. Я говорил себе, что вел себя логично, что ты — наша последняя надежда. Я так говорил себе. Но я думал о тебе в огне.

Вася повернулась к нему. Он сжал губы, словно сказал больше, чем хотел.

— А теперь? — спросила она.

— Мы здесь, — просто сказал он.

— Прости, — сказала она. — Я не знала, как еще вернуть тебя.

— Другого пути не было. Думаешь, почему мой брат так верил в эту темницу? Он знал, что нет такой сильной связи, что вернет меня к себе. Как и я не знал.

Морозко не звучал счастливо. Вася поняла, что он мог ощущать себя так же, как она: потрясенно. Она протянула руку. Он не смотрел на нее, но сжал ее пальцы.

— Я все еще боюсь, — сказал он. Это была правда, смелая правда. — Я рад, что ты жива. Я рад видеть тебя снова. Но я не знаю, что делать.

— Я тоже боюсь, — сказала она.

Его пальцы нашли ее запястье, кровь прилила к ее коже.

— Ты замерзла?

Да, но…

— Думаю, — отметил он, — мы сможем разделить одни одеяла еще несколько часов.

— Нам нужно идти, — сказала Вася. — У нас много дел, а времени нет.

— Час или три не делают разницы в Полуночи, — сказал Морозко. — Ты сама уже как тень, Вася.

— Будет разница, — сказала она. — Я не могу уснуть тут.

— Можешь, — сказал он. — Я сберегу тебя в Полуночи.

Поспать… Ох, как она устала. Она уже была под одеялами, через миг он лег рядом. Ее дыхание стало быстрым, она сжала кулаки, чтобы не коснуться его.

Они с опаской смотрели друг на друга. Морозко первым пошевелился. Он коснулся ее лица, обвел ее острую челюсть, задел толстый порез от камня. Вася закрыла глаза.

— Я могу исцелить это, — сказал он.