– Как самочувствие, Светлова? – жизнерадостно поинтересовался доктор.

– Нормально самочувствие, – кивнула Кристина и попыталась сесть.

– Нет, нет, – жестом остановил ее Андрей Андреевич, – вставать пока не надо. – Он откинул одеяло, и Кристина увидела свою запеленатую ногу с торчащими наружу пальцами.

– Пошевелим пальцами, – скомандовал доктор.

Пальцы шевелились, нога не болела. Чудеса, да и только.

– Спасибо вам, доктор, – сказала Кристина.

Андрей Андреевич сдержанно улыбнулся.

– Сегодня пока лежим, а завтра с утра можно пытаться ходить, смотрю, костыли у вас есть, – он кивнул куда-то за Кристинину спину и вышел из палаты, а Кристина поднесла к уху телефон.

– …про тебя спрашивал. Только я тебе ничего не говорила, хорошо? – уловила она конец фразы.

– Конечно, конечно, – заверила Кристина собеседницу. – А кто спрашивал?

– Ну ты даешь! Я тут уже полчаса рассказываю… – в голосе Марчук зазвучала неприкрытая обида.

– Извини, Люд, я только что после операции. Наверное, наркоз действует. Так кто про меня спрашивал?

– Да мент же, мент! – горячо зашептала Марчук. – Только ж ты никому, хорошо?

– Мент – это Рыбак?

– Да тише ты! – голос в трубке зазвенел от негодования. – Я тебе про Рыбака по секрету сказала! Ты же обещала! А сама…

– Люд, да я никому! Ей-богу! – поспешила успокоить ее Кристина. – Так кто про меня спрашивал?

– Милиционер! То есть полицейский, вот кто.

– А что ему было надо?

– Ну, он спрашивал у Симбирского, есть ли у него враги.

– Вот как? Меня уже во враги записали? Однако…

– Да нет, не во враги. Он еще спросил, кого уволили в последнее время. Кирилл Петрович послал его ко мне, – голос Марчук загустел от чувства собственной значимости. – Я, сама понимаешь, список распечатала. Ты не подумай, я ничего такого… Он сам спросил…

– Что спросил?

– Спросил, может, кто из уволенных угрожал… Ну, ты же… – похоже, Марчук совсем растерялась.

«Да, умеют у нас добывать информацию, – подумала Кристина. – Того гляди, я со своей сломанной ногой, – она пошевелила пальцами под одеялом, – окажусь в каталажке».

– Так что у вас случилось, ты можешь объяснить по-человечески?

– Да я же тебе уже битый час рассказываю: у Симбирского сын пропал! Позавчера!

– Женька? – в памяти всплыл нескладный подросток, копия отец, те ж прозрачные уши, пепельная челка и огромные, не отцовские глаза. – Да как же так?

– В том-то и дело, что никто не знает. Утром водитель привез его в школу, после обеда вернулся, а его нет. Подождал-подождал, позвонил Кириллу Петровичу. Тот приехал, устроил в школе шорох, но все без толку. Мальчик словно испарился. Там же школа, сама понимаешь, не халам-балам. Везде камеры понатыканы, охранники в форме с пистолетами.

– Прямо-таки с пистолетами?

– А как же без пистолета? Что это за охранники без пистолета? – резонно заметила Марчук. – Сейчас полиция смотрит записи с этих самых камер, ищет, каким образом его из школы вывели.

– А почему ты считаешь, что вывели? – Кристина поерзала, пытаясь усесться поудобнее.

– А ты как думаешь? Он мальчик домашний, сам бы никуда не пошел. Ясное дело, кто-то его позвал. А может, пистолетом пригрозили или шантажом выманили. Ужас.

– Ужас, – согласилась Кристина.

– И главное, оказывается, Кирилл Петрович взял Рыбака как телохранителя для сына. Но почему-то не успел… Все остальные вопросы вы можете задать на собеседовании, – вдруг заявила Марчук официально-стерильным тоном, и Кристина поняла, что в кабинет менеджера по персоналу «Апогея» кто-то зашел. Может, даже тот самый мент, который включил ее в список подозреваемых в похищении Жени Симбирского.