За век до встречи - Лайза Джуэлл (2019)

– Кажется, он сейчас в Манчестере, – лениво отозвалась Арлетта. – Не знаю точно.

На самом деле она лукавила. Арлетта точно знала, где сейчас находится Годфри, но не хотела обнаруживать своего интереса к чернокожему музыканту. Гастроли оркестра по городам Великобритании возобновились вскоре после последнего сеанса в студии Гидеона. С тех пор Арлетта не видела Годфри, хотя он взял у нее адрес и регулярно присылал ей открытки, адресованные, однако, «Арлетте и Лилиан». Сами открытки тоже были несерьезными, почти небрежными. «Здравствуйте, мои дорогие. Привет из Ливерпуля. Мы останемся здесь еще на три дня, потом отправимся на поезде в Ланкастер. В Ливерпуле постоянно идут дожди и дует сильный ветер, к тому же я не понимаю ни слова из того, что мне говорят. Через несколько недель мы снова будем в Лондоне. Передавайте поклон мистеру Уорсли. Искренне ваш – Годфри Каперс». Ну или что-то в этом же духе.

И все-таки каждый раз, когда открытка от Годфри падала на коврик у входной двери, Лилиан взвизгивала от радости. Каждую открытку она перечитывала по пять, по шесть раз, словно надеялась найти в ней какой-то скрытый смысл.

Арлетта вела себя более сдержанно, хотя это и стоило ей значительных усилий. Беря у Лилиан открытку, она говорила «Гм-м…», или «Как мило!», или «Где, ради всего святого, находится этот Бредфорд?». Открытки она возвращала Лилиан, которая хранила их, перевязав ленточкой, так бережно, словно это были бесценные любовные послания или слезливые стишки.

В отсутствие Годфри, Гидеон и Арлетта стали больше чем просто друзьями, хотя точно охарактеризовать их отношения она затруднялась. Художник продолжал писать ее портреты, не уставая восхищаться изысканной тонкостью ее черт и углами, под которыми сходились кости ее лица. После сеансов они ходили по клубам и побывали почти во всех самых новых и модных заведениях Лондона. Они танцевали в «Молодом лебеде», развлекались в «Критерии», пили коктейли в «Египетской лодке». А поскольку теперь с ними не было Годфри, который неизменно привлекал к себе ревнивое внимание Мину Макатир, она держалась с обоими гораздо дружелюбнее и даже ввела их в круг своего общения, состоявший из художников, поэтов, писателей и прочих чудаков, отзывавшихся на прозвища Банни или Бой – людей, которые Арлетте нравились, но которых она совершенно не понимала. Как и Лилиан, все эти люди происходили из семей богатых и знатных, все окончили ту или иную престижную частную школу, посещали тот или иной известный теннисный клуб и не знали недостатка в деньгах. Арлетту они приняли, но не потому, что она была «своей», а потому, что она была красива, потому что она знала Мину и Гидеона, потому что выглядела и вела себя как одна из них.

– Интересно, каково это – быть с таким человеком, как Годфри, – сказала сейчас Мину, лукаво покосившись на Арлетту.

– В каком смысле? – ответила та, уже наполовину угадав, к чему ведет подруга.

– В том самом. Ведь он цветной, чернокожий.

– Что-то я тебя не пойму! – ощетинилась Арлетта.

– Ну, я хотела сказать… Целовать его губы, касаться этих его волос… – Она перекатилась на бок и, подперев голову рукой, заглянула Арлетте в глаза. – Мне кажется, это должно быть… очень необычно и приятно. А ты как думаешь?

– Я об этом вообще не думаю, – сухо ответила Арлетта.

– Ну да, конечно… – Мину вздохнула. – Конечно, ты ни о чем таком не думаешь, ведь у тебя есть Гидеон.

– При чем здесь Гидеон? – возмутилась Арлетта.

– Да перестань, тут совершенно нечего стыдиться! Гидеон просто душка. И он вполне… подходящий. Он тебя просто обожает, так что…

– Чепуха!

– Нет, не чепуха. Он хоть завтра готов на тебе жениться.

– Но мы знакомы-то всего полгода!

– Да, но ему уже двадцать пять, а я еще никогда не слышала, чтобы он был в кого-то влюблен. Ему пора жениться, и я уверена, что он предпочел бы жениться на тебе.