Золотые волки - Рошани Чокши (2019)

Гипнос закатил глаза, поклонился и выскользнул за дверь. Северин подавил зевок. Он хотел остаться в своем кабинете, но здесь для него не осталось никаких занятий. Вот уж действительно, «счастливый день рождения». В прошлом году Тристану в голову пришла светлая идея испечь живой пирог, наполненный двадцатью четырьмя дроздами. Это была отсылка к шестипенсовой песенке, которую Северин любил в детстве. Зофья сконструировала пирог-клетку с сотворенным механизмом, который должен был открыться, когда Северин задует свечи. Энрике нашел самое первое издание книги детских стишков, в котором напечатали шестипенсовую песенку. Лайла приготовила сам пирог. В итоге, когда Северин задул свечи и клетка открылась, птицы не захотели улетать: они были слишком заняты поеданием пирога. Тогда Тристан решил оставить их в «Эдеме». Энрике был в ярости, потому что птицы запачкали библиотечные книги. Пирог стал абсолютно несъедобен, и на следующий день Лайла оставила на его рабочем столе небольшой кекс с праздничной свечкой.

Северин чуть не рассмеялся, но смех застрял у него в горле. У него больше никогда не будет такого дня рождения.

Перед тем как покинуть кабинет, Северин взял со стола маску в виде уробороса: медная змея формировала знак бесконечности вокруг его глаз, скрывая лицо. Так он мог понаблюдать за праздником из-за перил второго этажа и остаться незамеченным. В «Эдеме» развернулся масштабный бал-маскарад. Акробаты в ухмыляющихся масках устроили целое представление под потолком главного холла. Все пришли посмотреть на это грандиозное событие.

На Зофье была маска с длинным клювом, а ее светлые волосы напоминали перья. Рядом с ней стоял Энрике в ехидной обезьяньей маске и крутил в руках прицепленный к штанам хвост. Гипнос отказался от маски в пользу сотворенного шлейфа, похожего на хвост Феникса: на нем то и дело загорались красные языки пламени.

В дверях выстроилась вереница из двенадцати женщин с павлиньими перьями в волосах. Все они были ослепительно красивы.

Но они не были Лайлой.

За его спиной раздалось громкое объявление:

– Давайте поприветствуем звезд Дворца Сновидений, которые исполнят специальный танец в честь дня рождения месье Монтанье-Алари.

Толпа заликовала. Северин развернулся на каблуках. Его покои находились недалеко, в западном крыле отеля, а вход был скрыт за овальным тескатом. По его оправе извивался уроборос в виде змея. Змей был сотворен таким образом, что ему приходилось без остановки ползать по кругу, преследуя собственный хвост. Он останавливался, только когда его хватали за шею: именно так можно было попасть в комнату.

Покои Северина были обставлены довольно лаконично. Здесь находилась большая кровать с изголовьем из черного дерева и сотворенным балдахином. Если кто-нибудь чужой прикасался к пологу между двумя и четырьмя часами утра – именно этот промежуток времени предпочитали наемные убийцы, – то он тут же путался в тяжелой ткани.

Северин потер шею, бросил змеиную маску на пол, скинул туфли и вытащил рубашку из брюк. Он глубоко вздохнул и подумал, что, должно быть, теряет рассудок. Ему показалось, что он чувствует запах Лайлы. В воздухе пахло сахаром и розовой водой. Воспоминания о ней преследовали его. Он прижал ладони к глазам. Что с ним не так? Северин сделал еще несколько шагов вперед, приготовившись упасть на кровать, но ему пришлось резко остановиться.

Его кровать уже была занята.

– Привет, Majnun.

На краю его кровати сидела Лайла, одетая в платье, напоминающее ночное небо. С каждым ее движением по подолу платья скатывались сияющие звезды. Из-за накатившей дремоты Северин не мог понять, настоящая ли она. Может, она была лишь иллюзией, порожденной его мыслями и желаниями. В этот момент Лайла понимающе улыбнулась уголком губ, и он резко пришел в себя.