Бессердечно влюбленный - Маргарита Ардо (2019)

В квартиру ввалилась Даха с растрёпанными волосами и Маню, здоровенный француз, больше похожий на норвежского медведя своими пшеничными космами, красноватым лицом и русой с рыжинкой короткой бородой.

— Вика! Я поняла, что-то случилось… — крикнула Даха, но, заметив удава, инстинктивно отшагнула к мужу, кашлянула и сказала приглушённо, словно наткнулась на полтергейста, которого экстрасенсы якобы вывели насовсем по предоплате: — Здравствуйте, Михал Валерьич…

— Здравствуй, Дарья, — так же опешил удав.

— Tenez la porte, — приказала я вновь прибывшим на французском. — J'ai juste à prendre ma valise et je m'en vais avec vous[33]!

— Что ты сказала? — крикнул Михаил, красный, как рак. — Вика!

Я не обратила на него внимания, быстро сгребла вещи в чемодан, плюнув на служебный ноутбук, телефон и с барской руки подаренные туфли.

— Вика, что ты делаешь?! — встал в дверях удав. — Мы не договорили! Ты меня выслушаешь!

Я не ответила и пошла на него с чемоданом, как таран. Удав обернулся в коридор:

— Дарья, проходите, нам нужно поговорить с Викторией. Закрывайте дверь.

— Нет, Михаил! — вдруг выкрикнула Даха. — Раз Вика сказала, что мы уходим, значит, мы уходим! Тут вы больше не командуете!

— Ми-а-ил?[34] — вдруг пробасил Маню.

— Да, я — Михаил, — удав повернулся к французу, и я проскользнула мимо него в коридор. — Постой, Вика!

У меня дыхание сбивалось. Я обернулась: он даже не сожалел, просто был зол, а я… Слёзы выступили на моих глазах.

И вдруг громадный Маню шагнул вперёд и спросил у Дахи очень грозно на английском, видимо, чтобы и удав его понял:

— Тот самый Ми-а-ил, который не отпускал тебя в отпуск и говорил, что наша свадьба его не касается?!

— Да… — промямлила Даха.

— Тот самый, из-за которого у тебя в России вечно глаза были красные?

— Да…

Удав растерялся и замешкался, а Маню сузил глаза и со словами:

— Значит, Бог существует, — со всего маху врезал тому в челюсть.

Миша полетел в противоположную сторону. Моё сердце дрогнуло, и я, ахнув, бросилась к нему. Но Маню поймал меня, развернул и подтолкнул вслед за Дахой вон из квартиры. Легко, как пушинку, подхватил мой чемодан. Дверцы лифта раскрылись прямо перед моим носом, а ветер захлопнул позади дверь в апартаменты, поставив жирную точку. Я обернулась. Маню снова подтолкнул нас вперёд и пропел густым басом начало Марсельезы:

— Allons les enfants de la Patrie, le jour de gloire est arrivé![35]

* * *

Что. Это. Было?!

Я сидел на полу, тупо уставившись на захлопнувшуюся дверь. Голова гудела, как сбесившаяся кофемашина. Мысли путались. Откуда тут Дарья взялась с этим австралопитеком?! Я потёр челюсть: кажется, зубы на месте. Хоть и ломят. Зазвонил телефон. Вика?!

Я поднялся, качнувшись. Споткнулся о вазу восемнадцатого века, ругнулся от души. Потёр затылок и поплёлся к кухонному столу. Это был Вениамин. К чёрту! Не стал брать. В груди было пусто и как-то муторно, словно я правда виноват. На поверхность из подсознания выползло неожиданное: «Хорошо, что Вика не за рулём, мама разбилась как раз на эмоциях после ссоры с отцом. Эмоции — зло, ненужная функция организма!»

Только куда девать то, что творилось в душе? Зачем мне это?! Я не просил!

Я ударил кулаком по столу — мобильный подскочил, чашка упала на пол и разбилась. Мелкий осколок царапнул мизинец на ноге. Я смотрел на набухающую на собственной коже крошечную каплю крови, а перед глазами появилась Вика из нашей ночи — счастливая, страстная, нежная, расслабленная и такая вся… моя. Показалось, навсегда… Вспомнил ненависть в её глазах пять минут назад, и руки задрожали сами. Навыдумывала, наговорила… Как она могла?!

Я растерянно посмотрел на стены, на дурацкое солнце, палящее в окно. Сообразил, что надо вынуть осколок из ступни. Зажал порез пальцем, потом салфеткой.

И понял, что вообще больше ничего не знаю.