Западня - Мелани Раабе (2015)

Я в шоке. Книга выйдет только через две недели. Пока есть только несколько сигнальных экземпляров для прессы и книжных магазинов. О ней пока ничего не писали, а у родителей вряд ли есть связи в издательском мире. Откуда они знают о моей книге? Нехорошее предчувствие, как вязкий сироп, начинает растекаться по всему телу.

– Откуда вы знаете об этом романе? – спрашиваю я как можно спокойнее.

Конечно, они должны были бы узнать о нем от меня. Но, честно сказать, я и не думала рассказывать им о книге. Я просто забыла.

– Пришел один журналист, – говорит отец. – Приятный такой, из солидной газеты. Мать ему открыла.

Чувствую, как по телу побежали мурашки.

– Сидел вот на этом самом месте, где ты сидишь, спрашивал, как мы относимся к тому, что наша знаменитая дочь в своем очередном романе описала в подробностях смерть собственной сестры.

Бог ты мой.

– Ленцен, – с трудом выговариваю я.

– Именно! – восклицает отец так, словно все это время мучительно вспоминал и никак не мог вспомнить это имя.

– Мы сначала не поверили этому человеку, – снова вступает в разговор мать. – Но потом он показал нам книгу.

У меня голова идет кругом.

– Виктор Ленцен был здесь, в этом доме?

Родители встревоженно смотрят на меня. Я, должно быть, сильно побледнела.

– С тобой все в порядке? – спрашивает мать.

– Виктор Ленцен был здесь, в этом доме, и рассказывал вам о моей книге? – спрашиваю я.

– Он сказал, что идет к тебе на интервью и хочет прежде познакомиться с твоим окружением, – говорит отец. – Мы сначала даже не хотели его впускать.

– Так ты из-за этого положила трубку, когда я звонила, – с трудом выговариваю я. – Рассердилась из-за книги?

Мать кивает. У меня гора падает с плеч, хочется броситься ей на шею, просто потому, что она есть, потому, что она моя мать, потому, что ни секунды не думала, что я могу быть убийцей, ни единой секундочки. Как я вообще могла такое подумать! Теперь, когда я сижу с ней лицом к лицу, мне кажется это абсолютным бредом. Но когда я была одна в своем огромном доме, мне это казалось вполне возможным. Я жила в мире кривых зеркал, которые искажали всю мою жизнь.

Виктор Ленцен приходил сюда выяснить, что я знаю, что знают родители. И когда он понял, что мать с отцом ничего не знают и даже толком со мной не общаются, он этим воспользовался блестяще.

От бешенства у меня перехватывает дыхание. Мне нужно успокоиться, привести мысли в порядок.

– Простите, я на минутку, – говорю я и встаю.

Выхожу из комнаты, спиной чувствуя взгляды родителей. Закрываюсь в гостевой ванной, опускаюсь на кафельный пол, закрываю лицо руками, пытаясь успокоиться. Эйфория, связанная с тем, что я смогла выйти из дома, постепенно улетучилась, и ее место занял вполне резонный вопрос: что, собственно, я собираюсь предпринять против Ленцена?

Доказательств у меня никаких. Он должен был признаться. Но он этого не сделал, даже под дулом моего пистолета.

Правда, там, в моем доме, он, должно быть, понимал, что я могу все записывать. А если я его снова найду… Смогу ли поколебать его самоуверенность?

Ненадолго задумываюсь, потом достаю смартфон и вызываю номер Юлиана. Один гудок, третий, пятый, включается автоответчик. Коротко прошу перезвонить и оставляю номер своего мобильного. Может, Юлиан на работе? Звоню в комиссариат, трубку снимает незнакомый полицейский.

– Меня зовут Линда Михаэлис. Могу я поговорить с комиссаром Шумером?

– К сожалению, нет, – отвечает полицейский. – Перезвоните завтра.

Черт! С трудом сдерживаю себя. Но я не хочу потерпеть еще одно фиаско. Мне нужна помощь.