Поединок во тьме - Михаил Соловьев (2015)

Злюсь и понимаю, что не случайно москвичи на историю эту наткнулись, совсем не случайно — ждать теперь надо, что дальше будет. Леваша больше не стучится — подумал, наверное, что сплю. Решаю: раз уж проявился наш клиент таким необычным образом, читану истории его внимательно.

«Поизучаю, — думаю, — там, глядишь, и определюсь. Попробую в шкуру паренька залезть. Мыслишки его пошарю. Рассуждения».

Два часа убил и понял, что не хочу ехать. Багаж житейский у парня немаленький. Мне особенно повесть одна у него понравилась — про воров в законе. Название-то подобрал интересное: «Воровской ход». Был, оказывается, в Иркутске вор по кличке Бандит, и поехал он с товарищами в начале девяностых Владивосток покорять… А тем, кто не знает, там по воровской части дальше Уссурийска делать нечего.

И хотя команда у него подобралась отчаянная и город восточный парни развернули на себя за пять минут, но только преследовали их все время неудачи. Ошибочку к тому же ребятки допустили: поставили положенцем человека недипломатичного. Боксера… Вот он им и нарулил.

Сильно меня конец истории цепанул. Похоронили парней под городом Иркутском. Получается, первый иркутский воровской мемориал самого начала девяностых.

И поклялись друзья верные мстить до последнего и даже места себе рядом на кладбище оставили… Но никого пока так и не подхоронили…

История, конечно, реальная, к бабке не ходи.

«Паренек на своей мусорской работе, видимо, немало крови братве попил», — подумал я и понял неожиданно, что есть у москвичей к нему счет какой-то. Давний счет. Залез он, наверное, когда-то не туда, а сейчас ситуация и созрела.

«Так-так-так, освободился, что ли, кто? Кого устроил паренек в тюрягу в старые времена? Вариант, конечно, но не воровской это размерчик. Мало ли кто кого свободы лишал? Если со всеми старыми ментами разбираться, так никакого времени не хватит. За идею тогда работали, так что любого бери — и сразу под нож. Но резать скорее будут нынешних мусоров. Эти уж точно в войнушку с собственным народом заигрались. Вон по супермаркетам людей отстреливают спьяну. Ну? И до чего я додумался?»

Сплошные вопросительные знаки, и на ум ничего не идет, но понял я: искали урки в сети именно его. «Вишь, — думаю, — какая неудача — собственный ресурс иметь, да еще рассказики на такие сюжеты писать. Не повезло пареньку…»

Пока возился, обед подошел. Решил в офис сгонять, но тут Леваша на телефон мой опять в атаку пошел.

Не выдержал я: а вдруг что не так? И трубу беру:

— Алло…

— Каркимарджус! Проснулся?

— С тобою поспишь…

— Валым на работу! Дэнь-то какой! А? Чего спать…

Чуть не ответил ему: «Частим, брат», а самого волна накрыла, странная такая, и в секунду я понял, что такое французское дежавю. Был уже такой разговор! Факт, был. Ныряю в компьютер. Открываю рассказик евонный про нас. Точно — слово в слово!

Мысли мечутся, не знают, на какую сторону свалиться, а Леваша как чувствует, не мешает. Висит с той стороны мышонком. Умеет молчать пацан. Когда ждем кого, может и несколько часов воздух не шевелить. Иной раз закемарю, так просыпаюсь с ощущением, будто один я. Ан нет, сидит, глазами голубыми зыркает.

А мне не до разговоров сейчас. Чую, тянется петля. Даже шею потер, так явно привиделось. Кубики в голове валятся-валятся, да беспорядочно так. Разозлился — сколько же менжеваться можно?

Наконец решился:

— Леваша, давай в офис. Разговор есть.

— Чэрэз скока? — спрашивает.

Ни грамма удивления в голосе.

«Настоящий абрек», — оцениваю.

— Через час.

— Давай.

Даже Людочка-секретарь настрой мой уловила.

— Случилось что?

— Всем нам случается родиться когда-то, Люда, и это неоспоримый факт, а все остальное — по ходу пьесы.