В прошлом наша жизнь руководилась тем, что я воспринял от моего общения с Силуаном. Конечно, я не предполагаю сегодня говорить много о том, что писал в свое время наш блаженный отец, прославленный ныне Вселенскою Церковью: книга эта остается с вами, и главные пункты все сказаны. Не все поймут мою книгу, не легка она для всех тех, кто мало жил аскетически. Но кто знает действительно по опыту то, что пишем старец Силуан и, отчасти, я, тот поймет, что я рисовал портрет Силуана, когда говорил о богословии персоны-ипостаси. Этот пункт нелегко усваивается и просто человеческими усилиями даже и не может быть охвачен. Ибо это дается только Духом Святым как благодать свыше от Отца исходящего Света. Итак, мое завещание, и молитва, и просьба о том, чтобы все вы, на кого я оставляю будущее монастыря, были едины, как один человек. И когда у нас установится это желаемое единство в духе, тогда вся жизнь пойдет иначе, потому что все мысли, молитвы и призывания имени Бога будут совершаться в атмосфере вашего единства в Боге и через участие Силуана.

Если мы ищем воистину спасения во Христе, то нам нужно быть, как апостол Павел говорит, воистину исполненными мыслями, и чувствами, и энергией Самого Господа Иисуса Христа (см.: Флп. 2:5). Я не думаю, что я безумный человек, потерявший всякую меру от какой-то гордости. Дикое слово я сказал вам: лучше было бы признавать себя безумным! Но мое безумие в вере, что в момент видения Христа Живого Силуан действительно был исполнен силою Его вечного слова. Больше того скажу вам: мне, не претендующему знать все, не пришлось видеть большего явления, чем Силуан. Если вы будете исследовать писания Святых Отцов (опять я говорю вам, что не претендую знать все), то, быть может, действительной параллели Силуану не найдете. Будучи совсем малограмотным солдатом, он увидел Христа после того, как дано ему было пережить убийственное действие богооставленности, когда «вечная погибель была совершенно ясна». Доведенный до этого предела истощания, он вошел в церковь и увидел Христа. Все видение длилось лишь мгновение, но в этом мгновении была вечность и безмерность объятий любви Божией. Сам он пишет о том, что ему хотелось страдать за Христа, [196] — до такой степени он был исполнен силою любви Самого Христа — любви несозданной, любви, свойственной Самому Богу как Его атрибут! И когда вы будете читать Силуана (я бы хотел, чтоб это было постоянным вашим делом, хотя бы по нескольку строк), то увидите, что он до конца дней жил состояние вдохновения, данного ему видением Живого Христа в Духе Святом.

Как выражалось внешне его делание? — Почти всякий вопрос, который вставал перед ним, он всегда сводил к необходимости молиться за весь мир, за всего Человека. В его сознании это выражалось по-разному. Так, он писал: «Когда я умру и явлюсь пред лицом возлюбленного Бога моего Иисуса Христа, то умолю Его за весь род христианский». Потом говорит: «Но когда увижу Его как Он Есть, от красоты Его я потеряю всякую способность думать о чем бы то ни было другом. И от великой любви ничего не смогу сказать. И опять, и опять приходит ко мне мысль: „Когда умру, явлюся пред Ним, то умолю Его за весь род человеческий“». [197] Уже не говорит «христианский», а «человеческий». В этом можно видеть, что он стал «персоной», «ипостасью», «лицом» уже в богословском смысле, как богословское понятие. Персона и мыслит, и чувствует, и живет, как Сам Христос. Итак, этот характер персоны-ипостаси во Христе выражается в молитве за весь мир, как за самого себя. Если вам Бог даст увидеть через Силуана этот момент христианской жизни, то, конечно, вы будете едино, и спасение, конечно, придет как богатое излияние Божьего Света. Путь к этому спасению указан нам тоже через Силуана Самим Христом: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Никто не может понять этого выражения и онтологического содержания этих слов без опыта, данного человеку Самим Богом. Таков объем человека: он выходит за пределы всех понятий индивидуалистического порядка!