Шпилькой по хамству - Лана Морриган (2019)

— Нет! — издевательски поправляет. — Незнакомками! По опыту знаю, они опасны.

— Возможно, вы ее чем-то напугали? Или оскорбили?

— Не думаю. Скорее всего, дело в ней, — лениво протянул слова.

— Да Вы что?! — искренне удивляюсь. — И что же с ней не так?

— Она боится признать, что ей понравилось. Себя обманывает и меня заодно.

М-да, от скромности не умрет.

— А Вас никогда не посещала мысль, что нужна взаимная симпатия? — делаю ударение на слове “ взаимная”.

— Я уверен, что она взаимна, — не отрываясь, смотрит на меня.

И зачем так смотреть? Вот чего он ждет? Что я сейчас признаюсь в том, как меня завел его поцелуй?! Или наброшусь на него, срывая с себя одежду, прямо в прыжке?

— Вам показалось. А как известно, когда кажется, креститься надо.

Что за чушь я несу.

— Это какая- то местная традиция или общее провинциальное веяние? — издевается Смирнов.

Высокомерие, сколько его в нем? Последняя фраза задела за живое.

— Как можно быть таким невыносимым?! Это риторический вопрос, можете не отвечать, — рычу направляясь к выходу. — Ярослав Витальевич, у вас тут цветок засох, опять! — выхожу из кабинета, не прощаясь.

Слышу за спиной шаги.

Смирнов ровняется со мной:

— Решил прогуляться. Как я понимаю, ты больше любишь пешие прогулки, поэтому не приглашаю, — останавливается около шахты лифта.

Мне же осталось горделиво вскинуть голову и проследовать к лестнице, проклиная тот день, когда встретилась с ним.

Здравствуй, четвертый день хождения по мукам!

Плелась в офис Смирного со скоростью черепахи. Что спешить, если ничего не изменится? Всю ночь, наверное, выдумывал глупые дополнения.

Вот я сейчас приду, он наговорит мне колкостей, я не останусь в долгу- отвечу, и покину этот проклятый кабинет ни с чем.

Прохожу мимо Натальи. Безразлично взмахиваю рукой в которой держу ежедневник в знак приветствия и вваливаюсь в кабинет.

Подмигиваю моему другу фикусу, сажусь за стол, открываю ежедневник и не здороваясь, говорю:

— Диктуйте.

На лице “Его мучительства” на пару секунд отразилось удивление. Да чему удивляетесь, господин Смирнов, никогда апатию не видели?

— Доброе утро, а где договор?

— А есть смысл его приносить, разве не будет новых пунктов? — отзываюсь с безразличием.

Мой телефон призывно звонит:

— Извините, мне нужно ответить. Я могу выйти, чтобы не мешать.

— Не стоит, говори тут.

— Да, Леонтий Борисович. Как ваши дела? Что? Опять? Я Вас поняла, прошу прощения за предоставленные неудобства. Сейчас же переговорю. Да, я тоже иду в среду на торжество. Обязательно с вами станцую. До свидания, Леонтий Борисович.

— Все хорошо? Мы можем продолжить…

— Нет, не хорошо, — не даю договорить и бесцеремонно прерываю. — Мне нужно позвонить, — набираю номер, не дожидаясь согласия. — Артем, я тебя предупреждала и не раз! Если не можешь контролировать своих клиентов…да, опять, Кацман. Я понимаю, что вы все закрасите. Это последнее предупреждение! У меня много желающих на вашу площадь, — отключаю звонок и понимаю, что мечусь по кабинету, как тигр в клетке.

На вопрошающий взгляд отвечаю:

— Опять раскрасили дверь психотерапевта Кацмана. Ничего умнее, чем нарисовать мужские гениталии вместо носа на профиле Фрейда не придумали… — апатия сменилась раздражением. — Сегодня будут дополнения, Ярослав Витальевич?

Смирнов ловит меня и аккуратно усаживает на стул:

— Не мельтеши.

Легко сказать да нелегко сделать. За последние несколько дней моя нервная система сдала позиции. Где та самая стрессоустойчивость, которую я так расхваливала на собеседовании? Одной ногой отбарабаниваю ритм “Здравствуй, нервный срыв” и нервно кручу ручку в руках. Передо мной ставят стакан воды. Непонимающе поднимаю глаза.