Вокруг пальца - Маргарита Ардо (2019)

Сердцу легче не стало, оно меня предало. В любовных романах так про тело говорят, а мне вот с сердцем не повезло… Оно было отдано Джеку целиком, без остатка и отказывалось ненавидеть. Оно не искало ему оправданий, просто ныло так, что в голове темнело до слёз и безмыслия. Хотелось вынуть сердце из груди и скормить наглым, жирным, как гуси, чайкам, чтобы не болело больше, не мучило меня, чтобы не чувствовать.

На четвёртый день утром я опять пошла волочить ноги на набережную. Серую, под низкими слоистыми облаками. И вдруг у памятника Ленину я увидела Джека… Он стоял ко мне спиной и разговаривал с той самой усатой бабушкой, которая дарила мне яблоки. Точнее, как разговаривал? Тыкал в её мясистый, картофельный нос свой смартфон и что-то бубнил басом.

Моё сердце остановилось совсем. И вдруг забилось быстро-быстро, словно хотело вырваться из груди и побежать к нему, полететь, чёрт побери, с приделанными Амуром крылышками. Во рту пересохло. Я переступила с ноги на ногу. Кто-то крикнул по-русски:

— Саша!

Ковров? Не знаю. Я развернулась и дала стрекача, как ополоумевший заяц. Я не знала, что сказать Джеку! Мне было страшно, плохо, стыдно! Я бежала со всех ног мимо Старого Почтамта, мимо ларьков с сувенирами, мимо яхт на любой вкус, уткнувшихся унылыми мачтами в небо, до самого ресторана «Мандарин», в виде китайского корабля выступающего в море. За мной погнались? Запнувшись в желаниях: обернуться или припустить ещё быстрее, я вдруг замешкалась и споткнулась о торчащий из земли корень глицинии. Полетела носом вперёд.

Глупо, — мелькнуло в голове. — Идиотка…

Я зажмурилась сильно-сильно и выставила руки. В следующую секунду я всё-таки упала, но не на гранитные плиты, а на кого-то большого и тёплого, подскочившего сбоку, и перехватившего меня на себя, будто вратарь, спасающий мяч от ворот. Этот большой, пахнущий так отвратительно, так сладко, так любимо, издал тихий звук, похожий на стон, сел и вернул мне вертикальное положение. Я осторожно приоткрыла веки. Джек потирал одной рукой спину, сидя на земле, а второй держал меня крепко, чтобы не сбежала снова. Морщился.

— Больно? — испугалась я за него.

Он поднял на меня глаза и тяжело вздохнул. И тогда я ещё сильней за него испугалась — лицо моего корсара было серым, с темнющими кругами под воспалёнными красными веками и глазами с лопнувшими сосудиками.

— Больно, — сказал Джек. — Ты не ударилась?

— Нет. — Слёзы подкатились к моим глазам, губа выпятилась вперёд и затряслась. Снова я буду, как дурацкий гримасничающий клоун. Ненавижу себя, когда плачу!

— Ударилась?! — Вскочил он. — Где?!

— Нигде! — Мне всё-таки удалось сдержаться. Тёплый, какой же он тёплый! Предатель. Я дёрнула руку, пытаясь высвободиться. — Отпусти меня. Уходи!

— Вот уж нет! — рявкнул Джек. — Во-первых, имей в виду, что не видеть тебе руководящих позиций, пока не поумнеешь!

— Мне не нужны руководящие позиции, — насупилась я. — Я вообще уволилась. Отпусти!

Подбежал Ковров.

— Фух, — он тяжело дышал и проговорил вдруг по-английски: — Вы оба в спринтеры не планировали записываться? Джек, цел?

— Всё нормально, — бросил тот и крепче сжал мою руку.

— Хорошо, общайтесь, — кивнул спецагент ФСБ и отошёл к кромке моря.

— А жена где? — нагло съязвила я. — Тоже ищет?

В голову лезло при этом: Боже, похудел как! Одни глазищи… И не холодно ему с коротким рукавом? Простынет… Ветер же!

— Жена… — горько проговорил Джек. — Жена! Сандра, а поговорить не судьба? Просто взять и поговорить, как взрослые люди?! И не устраивать гонки Тома и Джерри на полстраны?

— Поговорить? — Я разозлилась — уж не ему обвинять меня в безответственности, инфантилизме и нежелании разговаривать. — О чём?! Чтобы ты, как все мужчины в плохих сериалах, говорил: да, я женат, но у нас давно ничего не было, я живу с ней только из жалости… а потом бац! И третий ребёнок! Или седьмой?!