Где бы ты ни был - Джеймс Ганн (2022)

Смех, точно смех. Та девчонка подошла совсем близко и хихикала почем зря. Лет тринадцати, не выше пяти футов росточком, в выцветшем бесформенном синем платье, с грязными босыми ногами и длинными, мышиного цвета косами. Совсем дурнушка, если бы не большие голубые глаза.

– Что смешного? – прорычал Мэтт.

– Вы б лучше на лошадь сели.

– Эта шутка только что дошла до ваших краев?

Мэтт, злой как черт, собрал гайки. За одной, конечно, пришлось лезть под машину.

– Чего ты тут стоишь? – рявкнул он.

– Так просто.

Ну что с ней такой поделаешь. Мэтт снова затянул гайки. Потная шея свербела, но чесаться при девчонке он не хотел.

– Шла бы ты домой, – сказал он, вставая.

– Нельзя мне.

– Что значит – нельзя? – Мэтт убрал домкрат.

– Я сбежала. – Голубые глаза увлажнились, одинокая слеза прочертила дорожку на грязной щеке.

Мэтт, не позволяя себе расчувствоваться, закинул в багажник спущенное колесо, захлопнул крышку. Солнце уже снижалось, а двадцать пять миль на этой богом забытой дороге займут добрый час.

Он сел за руль, запустил двигатель, оглянулся на понурую маленькую фигурку и отпустил сцепление.

– Мистер! Эй, мистер!

Он затормозил и высунулся в окно.

– Что еще?

– Домкрат забыли.

Мэтт, сдав назад, молча вышел, уложил в багажник домкрат, спросил:

– И куда же ты теперь?

– Никуда.

– Что значит – никуда? Родственники у тебя есть? – Она печально потрясла головой. – А друзья? – Тот же ответ. – Значит, возвращайся домой!

Мэтт захлопнул дверцу. Не его это дело. Проголодается – вернется как миленькая. Он включил вторую скорость. А нет, так кто-нибудь ее подберет. Он, в конце концов, не благотворительная организация.

Он опять сдал назад и сказал:

– Залезай.

* * *

Девчонка, подскакивая на ухабах, пищала в полном восторге.

– Осторожно, не урони. – На сиденье между ними лежала стопка картонных папок. – Я, между прочим, год над этим работал. – Мэтт переложил их назад, на пишущую машинку, воткнутую между двадцатифунтовым мешком муки и коробкой с яйцами.

– Целый год?

– Да. Это заметки для книги.

– Так вы книжки пишете?

– Это будет научный труд. По психологии. Если точнее, о полтергейсте.

– Чего это – пол-тер-гейст?

– Немецкое слово. «Полтер» значит «шумный», «гейст» – дух. Шумный дух.

– А, про духов, значит, – со знающим видом сказала она.

– Это просто суеверие, – нетерпеливо пояснил Мэтт. – Люди приписывают духам то, чему не могут найти научного объяснения. Нет никаких духов, которые переворачивают столы, стучат или швыряют предметы. Все это можно объяснить вполне естественным образом. Но ты, наверно, не любишь читать?

– Нет, люблю.

– Ну уж точно не научные книжки.

– Всякие. Про полтергейстов особенно.

Мэтт почему-то ощутил раздражение.

– А где ты живешь?

Она замерла, перестав подпрыгивать.

– Я домой не пойду.

– Почему это? Только не говори опять, что сбежала, – гнусаво передразнил он.

– Па опять с меня шкуру спустит.

– Он тебя бьет?

– Угу, все больше ремнем. Вот, глядите. – Она задрала юбку и засучила штанишки, сшитые, похоже, из мешковины.

Мэтт взглянул и тут же отвел глаза. Бедро с большим темным кровоподтеком было слишком округлым для тринадцатилетней. Он где-то читал, что девочки в этих горах взрослеют раньше обычного.

– За что он тебя так?

– Да просто злится.

– Ну какая-то причина ведь должна быть.

– Когда пьяный, бьет, потому что выпил, а когда трезвый – потому что не выпил еще. Вот так вот.

– Но говорит-то он что?

– Не могу повторить, – потупилась девочка.

– Хорошо, но чего он от тебя хочет?

– А-а! – Она поразмыслила. – Чтобы я замуж вышла. Нашла себе парня, который переедет к нам и будет работать. От девчонок, говорит, проку нет, зря только хлеб едят.