У девочек обстановка была не менее напряженной. И даже более — как раз в тот момент, когда вот-вот нужно было выходить на сцену, у Джульетты неожиданно полностью пропал голос. Неудачная длительная прогулка под дождем имела свои последствия — Марина простудилась, на следующий же день после похода она начала кашлять, хлюпать носом и, что самое неприятное, похрипывать, а потом и шептать. Все надеялись, что интенсивные лечебные меры в виде таблеток, капель, ингаляций в медпункте, горячего молока с медом и шарфа на шее помогут ей продержаться до спектакля. Но надежды не оправдались. Если на генеральной репетиции охрипшая Марина, кутаясь в шарф и беспрестанно кашляя, сиплым голосом кое-как продекламировала свою роль, то теперь она не могла выговорить ни слова. К тому же из-за боязни заразить Петю она отказалась целоваться с ним. Всем было ясно: спектакль на грани провала, и катастрофа должна была разразиться в ближайшие минуты. Расстроенные девчонки беспомощно переглядывались, а загримированная, в парике и платье, красивая и несчастная Джульетта стояла посреди комнаты и, кивая на мальчишескую половину, пыталась на пальцах объяснить что-то окружающим.

Срочно вызвали Пашу. Быстро разобравшись в жестах Марины, он объявил общий сбор. Занавеска была сорвана, труппа в полном составе столпилась в гримерке.

— Нам нужна новая Джульетта! Кто-нибудь знает слова? В крайнем случае, найдем суфлера, будем подсказывать.

На несколько мгновений в маленькой комнатке повисло молчание, прерываемое криками, доносящимися со сцены. А потом девчонки одна за другой начали отказываться.

— Нет, я не могу! — категорически заявила Кормилица. — Там очень длинная роль, я в главном монологе сразу запнусь.

— И я, — вторила ей синьора Капулетти — маленькая старушка Оля. — Если бы с самого начала, тогда пожалуйста, а сейчас не смогу.

Отказалась и Оксана, и другие девчонки. В глазах у Марины стояли слезы. Паша беспомощно кусал губы. В первый раз за всю смену окружающие видели его в такой растерянности.

И тут раздался звонкий голос Тибальда.

— Я могу! Я знаю роль!

— Ты?! — Паша недоверчиво посмотрел на Лену. А потом в глазах его блеснула догадка. — Отлично! Пойдет! Переодевайся, быстро!

— А кто же тогда будет Тибальдом? — удивленно уставились на Пашу актеры.

— Тибальдом буду я! — ударил себя в грудь Паша.

Времени на прилаживание занавески не оставалось, скоростное переодевание совершалось на глазах у всей труппы, но актерам, готовящимся к выходу на сцену, уже ни до чего не было дела. Никогда еще пятый отряд не выглядел таким испуганным и напряженным! Даже грим не мог скрыть синеватой бледности и выступившего на лицах пота. Закоренелых профессионалов временами перед спектаклем охватывает сценический страх, что уж тут говорить о новичках-любителях!

— Что-то мне плохо, — простонала Кормилица, хватаясь за живот. — Наверное, в столовой съела чего-нибудь!

— Парни, я сейчас в обморок упаду! — дрожал здоровенный Кил, бесстрашный футбольный нападающий. — Валерьянка есть у кого-нибудь?

— Не надо, это примета плохая, — сквозь зубы цедил Акула. Каждые пять секунд он сплевывал через левое плечо, а потом исполнял какой-то странный ритуал — касался лба, одновременно подтягивая к животу коленку, подергивал мочку правого уха, цокал, целовал кончик большого пальца и в заключение быстро свистел.

— Полный дурдом, — вздыхал Ромео, качая головой. Он один не выказывал ни малейших признаков волнения. Разве что руки почему-то начали мерзнуть, но это вполне могло быть от гулявшего в гримерке сквозняка.

Однако все переменилось после выхода на сцену. Естественная краска постепенно вернулась на лица, нервная дрожь прошла, сменившись радостным возбуждением. Оказавшись в первый раз на сцене лицом к лицу с битком набитым залом, Петя в первый раз подумал, что ощущение, пожалуй, не слабее, чем на футбольном поле. А может, даже и еще круче.