Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Я могу вытолкнуть тебя обратно, — отвечает Тинадеши. — Надеюсь, на это уйдет не слишком много силы. — Она прикрывает глаза. — Я вижу вход — он в воде. Мое лицо отражается в нем. Нет, нет… Это лицо Вуртьи, естественно. И там стоит и ждет молодая женщина. — Она открывает глаза. — Это правильно? Она должна там быть?

— Она светловолосая и на лице у нее написано «не подходи — убью»?

— Она светловолосая, да. И вид у нее… да, словно она готовится вступить в бой…

— Значит, все в порядке. — Турин собирает свои вещи. — Могли бы вы сделать это… ну прямо сейчас?

— Могу, — кивает Тинадеши. Она протягивает руку Мулагеш, потом замирает, в чем-то сомневаясь. — Я так понимаю, что это последний мой шанс узнать, что там случилось с миром, пока меня там не было?

— Да. Хотите, чтобы я что-то сказала или сделала? — спрашивает Мулагеш. — Что-то, может, передать семье?

С момента, когда Турин впервые увидела Тинадеши, та выглядела суровой и решительной, словно ее душа была наковальней, на которой можно было бы перековать весь мир, но этот вопрос приоткрыл в ее душе какую-то щелку, и она вздрагивает.

— Я думаю… Я думаю, лучше будет считать, что я и вправду умерла тогда. В конце концов, разве я не покинула мир живых? Разве это не смерть? Но я думаю, что избрала такой путь еще раньше. Когда я решила поехать на Континент и взять с собой детей… Когда я предпочла достижения своим обязанностям… Я смотрю на то, что сделала, и не чувствую абсолютно ничего. Ни гордости, ни радости, ни утешения. Я ощущаю только неутолимую жажду.

— Жажду чего?

Она бледно улыбается:

— Сказать моим детям, что я, несмотря на все, их любила. И я жалею, что не любила их больше. Жалею, что не выказывала им эту любовь чаще.

— Я им передам, если увижу, — говорит Мулагеш.

Лицо Тинадеши каменеет.

— Тогда иди, — велит она. — И покончи с этим.

И она стукает Мулагеш пальцем по лбу, та невольно откидывается назад и падает, падает навзничь, чтобы оказаться на полу…

…Но нет, ничего такого не случается. Потому что пола нет. Вокруг нее спокойная, холодная, темная вода, и она падает в нее, погружаясь все быстрее и быстрее. Над Мулагеш сжимается белая цитадель Города Клинков, уменьшаясь и уменьшаясь, пока не становится полоской света, а потом и та исчезает.

Турин знает, что должно произойти в этот раз, но легче ей не становится: давление все возрастает, пока голова ее не готова уже треснуть, как яйцо. Даже ребра скрипят и сжимаются. Но в этот раз Мулагеш не сопротивляется, а сворачивается комочком. И тут появляется сила тяжести, и она крутится вокруг нее, словно мир никак не может решить, что должно быть наверху, а что внизу, и когда Турин открывает глаза, то видит над собой темную черную дыру.

Мулагеш вылетает на поверхность, колотя руками и ногами. Руки ее наконец-то нащупывают края купели. Она все еще смаргивает воду с ресниц, но уже различает над головой брезентовую крышу цеха со статуями.

— Осторожно! Осторожно! — слышит она голос Сигню. Та берет ее за руки и вытаскивает из купели.

Турин отталкивается ногами от каменного края, и они с Сигню обе падают в грязь.

— Боже правый, — говорит Сигню. — Что с тобой случилось? Ты… ты попала туда? И почему… почему ты вся… красная?

Мулагеш откашливает воду — по ее мнению, пара пинт из нее точно вылилась.

— Я знаю, кто это! — выдыхает она. — Я знаю, кто это!

— Кто? И что?

Мулагеш перекатывается на живот и встает на четвереньки. Белые, как отмытая кость, лица статуй смотрят на нее выжидательно.

— Это Рада Смолиск, — тихо говорит она. — Это Рада Смолиск пробуждает мертвых.

15. Тень забвения

И он спел им: «Матерь наша Вуртья танцует всегда!

Танцует на вершинах холмов, и так и сверкает Ее меч!

Она танцует на сердцах людей,

Ибо битва — истинное наше состояние!

Открой человеческое сердце,