Трофей - Марина Кистяева (2020)

Она знает, с кем находится. Знает, что её ожидает…

Поток умиротворяющих мыслей прервала яркая эмоция: в том-то и дело, что знает!

Пока она мысленно металась, ей на поясницу легла рука. Сначала слегка подтолкнула, чтобы Мила прошла вглубь комнаты. То, что Алашеев стоял за спиной, её не устраивало. Она хотела обернуться, посмотреть на него и что-нибудь обязательно сказать, но не успела.

Присланное платье имело едва видимый замок прямо по спине.

Которым сейчас и занялся Алашеев.

Мила только охнула, когда почувствовала, как спины коснулась прохлада.

А потом к уже обнаженной пояснице прикоснулась рука Глеба.

- Переступи.

Мила даже не сразу поняла, к чему относится реплика. Одно движение вниз - и платье падает к ногам Милославы.

Что ж её раздевают-то прямо у порога… Словно Глеб не может справиться с охватившим его нетерпением. Бред, конечно… Кто она для него, чтобы мужчина был столь нетерпелив? В душе рождался протест, который гасился закручивающимися внизу живота волнами.

Мила прислушалась к себе. Неужели в ней просыпалась чувственность? Для неё в данной ситуации, да и чего греха таить, просто по жизни - это было бы неплохим подспорьем. Говорят, чувственных женщин любят. Мужчинам приятно видеть, что женщина откликается на их прикосновения.

Ночью она точно не испытывала никакого отвращения и неприятных ощущений, если не считать сам момент потери девственности. При воспоминании об опоясывающей боли, колени Милы дрогнули.

- Не пугайся, - хриплый голос, в котором явно слышались предвкушающие нотки, раздались рядом с её ухом. – Никакой боли сегодня не будет. Переступи, Мила.

Она и забыла, что надо сделать шаг вперед.

Облизнув пересохшие губы и посетовав, что не нанесла ни них повторно блеск, Мила послушалась.

- Ещё, - давление на поясницу усилилось. В том месте, где пальцы Алашеева касались её кожи, появилось легкое покалывание.

Мила выполнила всё, что он сказал, и не заметила, как они оказались сбоку от кресла, за которым стоял комод и широкое зеркало в тонкой серебристой раме. Она пока видела себя и Глеба лишь вскользь, но если сделать ещё несколько шагов. Один или два…

Её мысли совпали с первоначальным планом Алашеева. Потому что снова несильное давление, и она двигается вперед. Чтобы в конечном итоге оказаться перед комодом и увидеть их отражение.

К подобному Мила оказалась не готова. Ноги предательски ослабли, и, чтобы не рухнуть на высоких каблуках, пришлось упереться раскрытой ладонью в край комода.

Она не хотела смотреть на них.

На него…

Ведь то, что видела Мила, никак не ассоциировалось её сознанием с ними.

Первое. Она сама.

Молодая, вполне привлекательная, даже красивая девушка со слегка порозовевшими щеками, приоткрытыми губами и горящими в предвкушении глазами. Если отбросить личную предвзятость, осведомленность, то можно было бы сделать вывод, наблюдая за этой девушкой, что её тело замерло, едва ощутимо подрагивая от томящего ожидания. Что она слишком остро, нетерпеливо, на грани воспринимает высокого мужчину за своей спиной.

Белье роскошное, предназначенное не скрывать, а подчеркивать красоту идеального молодого тела, ничего не скрывало. Щеки вспыхнули ещё ярче, когда Мила заметила, что розовые соски напряглись и бесстыдно натянули ткань.

Если она видела в отражении собственную реакцию, её видел и Алашеев.

Мила перевела взгляд за спину.

Мужчина. Высокий. Широкоплечий. Одетый на контрасте с ней. Напряженное волевое лицо, сжатые губы. В тот момент, пока она его разглядывала, заметила, как нервно заходили желваки его на скулах. А взгляд прищуренных глаз, устремленный также в зеркало, поражал. И будоражил.