Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

Никто ее не знал. Возможно (господи помилуй!), по-настоящему она вообще не была в Бешеле – хотя Покост и был сплошной территорией. Ее могли туда притащить. И то, что подростки ее нашли, и все это расследование в целом тоже могло быть проломом. Мне не следует компрометировать себя, продвигая эту версию. Возможно, просто нужно отказаться расследовать дело, и пусть она гниет себе. На минуту я притворился, что могу так сделать. Это был эскапизм чистой воды. Нет, я сделаю свою работу, даже если при этом нарушу какие-то правила. Этого требовал экзистенциальный закон, гораздо более основополагающий, чем все те, за соблюдением которых я следил по долгу службы.

В детстве мы часто играли в Пролом. Я не особо любил эту игру, но в свой черед все равно крался, осторожно переступая через нарисованные мелом линии, а мои друзья гнались за мной, корча жуткие гримасы и изогнув руки, словно у них лапы с когтями. А когда наступала моя очередь, я гонялся за ними. Еще мы любили выкапывать из земли палки и камни и заявлять о том, что нашли волшебный бешельский магнит, а также играть в гибрид салок и пряток под названием «Охота на отступника».

Какой бы жуткой ни была теология, у нее найдутся приверженцы. В Бешеле есть секта, которая поклоняется Пролому. Люди возмущаются этому, но ее существование никого не удивляет, особенно если учесть, какие силы замешаны в данной истории. Секта не запрещена законом, хотя и мысли о природе ее религии заставляют всех нервничать. Ее часто показывают в телепередачах, посвященных разным сенсациям.

В три часа ночи я был пьян, а спать мне совершенно не хотелось. Я смотрел на улицы Бешеля (и более того – на пересечение). Я слышал лай собак и вой тощих уличных волков. Стол был завален бумагами – аргументами «за» и «против» в споре, словно этот вопрос еще был открыт. На лице Фуланы-Марии и на незаконных записях «черт/черт/черт» виднелись круги от рюмки.

Я часто страдал от бессонницы. Если Сариска или Бисайя посреди ночи сонно шли из спальни в туалет, то уже не удивлялись, увидев, как я читаю за кухонным столом и жую жвачку (чтобы снова не начать курить, я жевал ее так много, что у меня появлялись язвочки от сахара). И не удивлялись тому, что я смотрю на ночной город и (неизбежно не-видя, но ощущая его свет – на другой город).

Сариска однажды посмеялась надо мной за это.

– Посмотри на себя, – ласково сказала она. – Сидишь тут, как сова. Меланхолическая горгулья. Дурилка сахарная. То, что сейчас ночь, то, что где-то горит свет, не означает, что на тебя снизойдет озарение.

Сейчас ее рядом не было, она не могла подшутить надо мной, а я нуждался в озарении, пусть даже ложном, и поэтому продолжал смотреть в окно.

Над облаками летели самолеты. Шпили соборов освещал свет стеклянных небоскребов. Изогнутые, похожие на полумесяц дома по ту сторону границы. Я включил компьютер и решил поискать кое-что в Сети, но связь у меня была только по телефонной линии, медленная, так что я бросил это дело.

– Подробности позже. – Кажется, я сказал это вслух. Я сделал еще кое-какие пометки. И в конце концов позвонил по рабочему номеру Корви.