Два с половиной человека - Екатерина Дибривская (2021)

«Власов, не смогла дозвониться. Докладываю: перед смертью Туманов переписал завещание, но подробностей нотариус сообщить не успел. Ему стало плохо, и меня выставили. Придётся ждать, пока нам снова не позволят побеседовать с ним!»

Удовлетворённо хмыкаю себе под нос, и малышка вздрагивает, выпуская изо рта соску. Смотрю на неё, удивляясь, какая же она красавица. Вся в Ритку.

И у меня теперь одна задача: сберечь их обеих.

23. Ярослав

Вздрагиваю и открываю глаза, натыкаясь взглядом на блестящие синие бусинки. Кривит личико, морщит нос и… Я успеваю подсунуть пустышку вовремя, до того, как плач огласит требования маленькой принцессы. Пару мгновений смотрю, как она причмокивает, хмуря бровки, и перевожу взгляд на Ритку.

Пробегаюсь пальцами по лбу. Температуры вроде нет. Глажу по щеке.

– Рита, Рит, думаю, тебе нужно покормить малышку.

Девушка тут же распахивает глаза и кивает:

– Давай, конечно.

Я помогаю ей устроиться поудобнее на подушке, подкладываю на руки ребёнка и оставляю их наедине. Пока Рита поднялась, ей тоже нужно поесть. Ну и что, что стоит глубокая ночь, верно?

Проверяю содержимое сковородок. Рис и курица. Вполне съедобно. Грею еду, наливаю сладкий чай и возвращаюсь в спальню.

Рита с улыбкой любуется своей дочерью. Усталая. Невозможно прекрасная. Девушка поднимает на меня взгляд:

– Она такое чудо, правда?

– Да. Она красавица, вся в тебя.

– Поможешь..? – нерешительно спрашивает Туманова. – Нужно переодеть её.

– Конечно, говори, что делать, чего принести?

– Подгузник, влажные салфетки, комбинезон на кнопочках спереди, пледик, тот, розовый, мягкий, – перечисляет она. – И впитывающую пелёнку тоже захвати.

Я отыскиваю всё необходимое и выкладываю на кровати. Рита распаковывает малышку, стягивает перепачканный подгузник, ловко протирает салфетками и оставляет девочку на пару минут на пелёнке, откидываясь на подушки.

– Ты как, Рит?

– Не очень, Ярослав. Всё болит. Это совсем некстати, да?

– Ну что за глупости, – отмахиваюсь я. – Что значит – кстати, некстати? Это всё условности. Не хандри. Отдохнёшь, поправишься, и всё будет хорошо. Марина Семёновна сказала, что тебе нужно отлежаться пару-тройку дней, а потом будешь как огурчик!

– Сейчас я себя чувствую разбитой.

– Я понимаю, – терпеливо говорю ей. На самом деле, я, конечно, понятия не имею, что чувствует человек, из которого появился другой человек. Но кем я буду, если не поддержу, не пожалею? – Тебе не о чем волноваться, я рядом, и вместе мы обязательно со всем справимся.

– Да, ты прав. Теперь надо держаться ради неё.

Мы синхронно переводим взгляд на малышку, и я усмехаюсь:

– Вот же соня! Даже не дождалась свежей одежонки!

Ритка смотрит на меня сияющим взглядом:

– Как ты её назвал?

– Соня? – непонимающе переспрашиваю, и она кивает.

– Соня, Сонюшка, Софийка, – повторяет Рита. – Мне очень нравится.

Власова Софья Ярославовна. Хм!

– Да, мне тоже нравится. Надеюсь, скоро чехарда вокруг тебя закончится, и мы сможем получить все документы.

Рита хмурится, и я тороплюсь её успокоить:

– Осталось совсем недолго, верь мне.

Она проглатывает ком страха и бормочет:

– Хорошо.

Рита тормошит дочку, и та начинает недовольно вопить. Мы неловко, в четыре руки, запаковываем Соню в подгузник-парашют, натягиваем на дрыгающиеся ножки штанишки, всовываем сопротивляющиеся ручки в рукавчики и аккуратно защёлкиваем малюсенькие кнопочки.

– Дать ей соску? – спрашиваю у Риты.

– Нет, лучше грудь. Мне кажется, она голодная. Я не понимаю, попадает что-то ей в рот или нет. Что, если молока не будет?

– Ну-ну, не переживай. Всё сложится, как надо, – успокаиваю её, усаживаясь рядом. Беру Соню на руки, покачивая, но тут же передаю девочку маме. – Покорми её.