Мама для Одуванчика - Алекс Коваль, Анна Мишина (2020)

Перед полетом первым делом всем составом проходим медицинский контроль, который занимает от силы двадцать минут: пульс, давление, общее состояние — медицинский персонал вышколен и делает все четко и точно. Каждый работник такой огромной системы, как аэропорт, — исключительный профессионал своего дела. Далее предполетный брифинг с командой, а уже перед самым заходом на борт отправляемся с Костей — вторым пилотом — в авиа-диспетчерский пункт за “погодой” по маршруту, в аэропортах прилета, отлета на всякий случай каждый экипаж получает актуальные данные о состоянии метеоусловий на запасных аэродромах. В моей практике полетов, а это немного-немало уже почти шесть лет на международных рейсах — такая ерунда случалась всего трижды, но, тем не менее, пилоты несут ответственность не только за себя, но еще за несколько сотен людей, которые висят в железной посудине на высоте несколько тысяч метров. Тут вольно-невольно каждый будет перестраховываться.

Проходя служебными помещениями, краем глаза отмечаю уже гудящий, словно улей, аэропорт. Вылеты, прилеты, ожидание, посадка, высадка. Вечное движение.

Выходим на взлетную полосу под неумолкающий задорный треп стюардесс, которые под предводительством Лилии сегодня оживились, как никогда. Мелкий дождь уже накрапывает, но по всем показаниям проблем со взлетом быть не должно. Направляемся всем экипажем к своему уже родному Airbus A350.

Кто-то сходит с ума и пускает слюни на дорогие тачки, а у кого-то все мысли о дорогих воздушных посудинах. Новенький красавчик, первый в стране, буквально недавно введенный в эксплуатацию — мечта, а не самолет. И я определенно родился под счастливой звездой, раз честь управлять такой махиной досталось мне и моему экипажу.

Окидываю взглядом все более хмурые тучи и поднимаюсь на борт. Пока команда проводит осмотр и готовится встречать “гостей”, занимаю свое место в кабине и набираю брата. Гудок, два, Костя суетится, проверяя наличие нужной документации, а я уже готов психануть и сбросить вызов, когда великовозрастное дитя наконец-то соизволило ответить.

— Да? — сонный голос и недовольное женское ворчание на заднем плане.

— Никитос, время одиннадцатый час, — бросаю взгляд на часы, — ты так всю жизнь проспишь.

— Я домой приехал под утро, — тяжелый вздох в трубке. — Чего хотел, Владос? Я сейчас не в состоянии слушать твои заунывные речи о жизни.

— Завтра меня на рейс поставили, а я утром должен был пойти с Аськой в новую школу. Поэтому мне нужна твоя помощь.

— У Аськи, кажется, есть мать, или я что-то путаю?

— Ты прекрасно знаешь, что у Карины тысяча и одна причина, чтобы съехать с вопросов воспитания.

— Как вы вообще умудрились встретиться, до сих пор не пойму.

— Так что, я могу на тебя рассчитывать? — пропускаю мимо ушей недовольный бубнеж. Сам удивлен, как два таких человека — карьерист до мозга костей, как я, и Карина — умудрялись уживаться вместе почти три года. И даже дочь родить. Правда, вот теперь с воспитанием беда. И Ася при любом удобном случае устраивает бойкот. Как начала в четыре года, так до сих пор показывает свой взрывной и упрямый характер. Из нас с Кариной получилась поистине гремучая смесь.

— Племяшка же не виновата, что ее родители ид…

— Я понял, — перебиваю братца, — сегодня с рейса я приеду уже за полночь, Ася с матерью. Завтра в десять вам нужно быть в школе. Адрес скину сообщением. Умоляю, Никитос, не забудь в этот раз документы и… — потираю переносицу, на секунду прикрывая глаза. — И заставь любимую племяшку хотя бы в первый день не показывать свой характер. Это третья школа за год… такими темпами они в столице скоро закончатся.

— Ты прекрасно же понимаешь, против чего наш Одуванчик бунтует, — ухмыляется Ник на том конце провода, — ребенок фактически без предков растет. Я бы тоже бил в колокола.