Красотка - Павел Астахов, Татьяна Устинова (2019)

– Отчего бы им не сложиться? – философски спросил Таганцев, не забывший, что по актуальной версии он не опер, а блоггер.

Вот как опер он мог складывать рабочие отношения только с преступными Бобровыми. А как блоггер – с любыми.

– Вот и чудесно, рада была познакомиться! – просияла улыбкой хорошенькая Кристина Викторовна.

Вдруг в кармашке ее щегольского пиджачка запел телефончик, и разговор пришлось свернуть.

– Еще поговорим, – пообещала Бобровадочь Таганцеву-«блоггеру», выныривая из космолета общего пользования в коридор. – Добрый вечер, Элеонора Константиновна, чем обязана?

Таганцев, которого до сегодняшнего дня никто никогда не называл Элеонорой Константиновной, само собой, понял, что Кристина Викторовна сменила собеседника, и вынужденно подслушал еще часть разговора, потому что прелестная пиарщица остановилась в коридоре под дверью. Наивная, она думала, что уединилась для приватной беседы!

– А в чем проблема? – услышал опер. – Что значит «та самая»?.. Ах, вот оно что… Как, говорите, ее зовут? Елена Владимировна Кузнецова?

Тут уж космонавт Таганцев навострил ушки, как спутниковая антенна на орбите.

– Нет, нет, Элеонора Константиновна, для беспокойства нет повода, мы все уладим, – заверила свою телефонную собеседницу Кристина Викторовна, и подслушивающий опер подумал, что не напрасно он был предубежден по отношению к разным Бобровым.

Профессиональное чутье не подвело Таганцева – эти Бобровы из клиники хранили если не марихуану, то очень подозрительные секреты. А Кристина Викторовна, не обратившая внимания на то, что ее подслушивает любопытный опер, уже сменила собеседника:

– Владлен Сергеевич, мне только что звонила Элеонора Константиновна, кажется, возникло небольшое осложнение, но я уверена, что вы найдете решение…

– Владлен Сергеевич, значит, – запоминая, повторил в голове Таганцев.

Домой я вернулась нагруженная, как ослик. На ремне через грудь – компьютерная сумка, в одной руке пакет с провизией, в другой – коробка с тортом. Нажать на кнопку звонка было нечем, пришлось стучать в дверь ногой. Звук получился мягкий, глухой. Народ в квартире его то ли не сразу услышал, то ли не сразу понял, что это сигнал о прибытии, так что мне пришлось подождать.

Дверь открыла мне девица – Шамаханская царица.

– Это мой любимый шелковый шарф, – ревниво сказала я, перегружая Натке покупки. – Он из Парижа, между прочим!

– Да, классный, – удаляясь на кухню, невозмутимо ответила нахалка, намотавшая мой прекрасный шарфик на свою ужасную физиономию так, что на виду остались одни глаза.

Узор «Персидские огурцы» акцентировал восточную тему. Я вынужденно признала:

– Тебе идет.

– Отлично, если не выйдет перекроить лицо – сдамся в гарем какому-нибудь шейху и буду до конца дней своих ходить в парандже. – Натка поставила пакет с продуктами и коробку с тортом на стол и повела бедрами, видимо обозначая экспрессивный танец живота.

– Михаил Андреевич сказал, что не выйдет? – встревожилась я.

Отойдя после сегодняшней пресс-атаки, я позвонила Васильеву, упросила его срочно посмотреть Натку, и уже днем она должна была съездить к профессору в клинику «Эстет Идеаль».

– Нет, Михаландреич сказал, что все поправимо, и даже денег понадобится не так много, как я боялась. В его клинике расценочки пониже, чем у шкуродеров в «Бьюти», – скороговоркой выпалила она.

Натка сбегала в спальню и вернулась с кучкой бумаг – буклетами, проспектами, листочками с рисунками и цифрами.

– Так сколько же нужно денег? – спросила я, не спеша плясать восточные или какие-то другие танцы.

Сестра выудила калькуляционно-медицинский документ и показала мне.

– Ого!

– Ого, но все же не ого-го. – Натка была настроена оптимистично.

– И где это «ого» взять?

Я задумалась.

У меня рядовая судейская зарплата, растущая дочь с ее увеличивающимися в прогрессии потребностями и невыплаченный кредит.