Окончательный диагноз - Ирина Градова (2010)

– Ну, во-первых, вам срочно требовались деньги – из-за долга вашего мужа, который необходимо выплачивать, несмотря на его исчезновение.

Интересно, кто ему об этом рассказал? Только Роберт и Шилов знают правду, ну, еще Лариска, но до нее следователь вряд ли успел бы добраться за столь короткий период времени!

– Далее, – продолжал Родин, – на вашем банковском счете находится восемьдесят пять тысяч рублей. Их перевели единовременно, отправитель неизвестен. Не вы ли были тем самым отправителем? Какое совпадение, что из платяного шкафа убитой старушки пропали «гробовые» деньги, не так ли? Но и это не самое главное.

Господи, не главное?! Что же он еще припас?

– Дело в квартире, неужели не понятно? – проговорил следователь, пристально глядя на меня.

– В квартире? – непонимающе переспросила я.

– Только не говорите, Агния, что вы понятия не имели: Голубева составила завещание на ваше имя!

– Что-о-о?! – вырвалось у меня. Услышав слова Родина, я едва не свалилась со стула, на котором сидела вполне удобно. – Галина… Васильевна… оставила…

– …квартиру вам, – закончил следователь, очевидно, уставший от того, как медленно я выговариваю одну-единственную фразу. – Значит, вы хотите уверить меня в том, что Голубева вам об этом не говорила?

– Но это чистая правда! – воскликнула я в отчаянии. – И такого вообще быть не может, потому что Света – наследница по прямой линии, она инвалид детства, и мать просто не могла обойти ее в завещании!

Родин все еще смотрел на меня с недоверием.

– А она и не обошла, – ответил он, наконец. – Разве вы не знали, что в завещании есть одно условие: вы становитесь собственницей квартиры только в том случае, если принимаете на себя опекунство над Светланой Голубевой?

– Опекунство?

Я понимала, что со стороны, должно быть, выгляжу глупо, постоянно повторяя последние слова Родина, но просто ничего не могла с собой поделать: новость прозвучала для меня совершенно неожиданно и, судя по всему, должна была меня обрадовать. Однако в свете текущих обстоятельств она показалась мне равносильной смертному приговору. Теперь я вспомнила последние, как потом оказалось, слова Галины Васильевны, обращенные ко мне. После того как уехала «Скорая», она сказала: «Я решила проблему!» Вот, значит, что она имела в виду!

– Вы думаете, что мне недостаточно было завещания? Считаете, что не успела старушка его составить, как я поторопилась отправить ее на тот свет, чтобы поскорее завладеть жилплощадью? – тем не менее спросила я без особой надежды.

Родин ответил не сразу. Некоторое время он изучал свои большие ладони, лежащие на столе, а потом сказал:

– Честно говоря, это несколько не вяжется с вашим обычным поведением – насколько можно судить по характеристикам от соседей и с места работы. Более того, это никак не вяжется с тем, что вы являетесь дочерью Анны Романовны.

– Вы о чем?

– А разве мама вам не рассказывала?

Я покачала головой.

– Значит, решила, что этого не следовало говорить… Что ж, узнаю Железную Леди!

«Железная Леди» – именно так ученики называли мою маму в бытность ее директором школы. Я всегда об этом знала и только удивлялась, ведь для меня она была мамой, самым дорогим и близким человеком, заботливым и любящим. Но другие дети уважали и даже, пожалуй, боялись ее, потому что мама всегда была строгой и принципиальной, могла проявить жесткость, если того требовали обстоятельства.

– Думаю, – продолжал Родин внезапно потеплевшим голосом, – из нашего с ней разговора вы могли бы сделать определенные выводы, если бы задумались. Возможно, вам просто не до этого. Ваша мама повлияла на мою жизнь, вот почему я изменил отношение к вашему делу – я не могу поверить, чтобы такая женщина, как Анна Романовна, так плохо воспитала свою дочь, вырастив из нее преступницу.

– Мама… Что она сделала?