О чем мы солгали - Камилла Уэй (2019)

– Гордость и радость моей мамы. Ты бы видела вечеринки, которые она устраивает здесь каждым летом – собираются все деревенские жители, просто какое-то безумие!

Роуз стояла на коленях перед клумбой в дальнем краю сада с секатором в руке. Она поднялась, заслышав их голоса, и у Клары скрутило живот от страха. Что подумает о ней эта культурная, образованная женщина, в прошлом хирург? Понравится ли ей Клара, сочтет ли она ее достойной своего сына?

Но Роуз улыбнулась, пошла им навстречу и в тот самый момент Клара поняла, что все будет хорошо. Эта стройная, симпатичная, моложавая женщина в летнем розовом платье абсолютно не выглядела устрашающе. Наоборот, Клара была сражена обаянием Роуз, тем, как сверкали ее глаза, когда она улыбалась, той искренней теплотой, с которой Роуз обняла Клару. Энтузиазм, звучащий в ее голосе, был заразителен. В тот день Роуз провела Клару на кухню и, похлопав по руке, сказала: «Давай выпьем чего-нибудь, и ты мне все о себе расскажешь… я так рада тебя видеть».

Оливер, отец Люка, вынырнул откуда-то из глубин дома, – высокий мужчина крупного телосложения, широкоплечий бородач, похожий как две капли воды на своего сына; их роднило и великолепное чувство юмора, и доброжелательный взгляд практически одинаковых карих глаз. Оливер преподавал в университете, написал несколько книг по истории искусства. Немного застенчивый, он был деликатнее и сдержаннее своей жены, и Клара сразу же прониклась к нему симпатией.

В тот день она полюбила все, что было связано с Лоусонами: красивый, беспорядочно спланированный дом, спокойную привязанность, которую они демонстрировали, даже их манеру спорить и шутить, добродушно высмеивая недостатки друг друга – неряшливость Оливера и его склонность к ипохондрии, перфекционизм любившей покомандовать Роуз или неспособность Люка хоть в чем-то уступить и при этом не дуться. Для Клары, выросшей в доме, где даже малейший намек на неуважение к окружающим мог привести к неделям обиженного молчания, такое положение дел стало откровением. В тот первый визит в «Ивы» у Клары возникло странное чувство дежавю, как будто она вернулась после долгого отсутствия в знакомое место, предначертанное ей судьбой.

В первое время Клара тайком выискивала хоть что-нибудь, что указывало бы на пропавшую сестру, но ничего не находила. Эмили не было ни на одной из фотографий, стоявших в гостиной, на стенах в кухне висели, любовно размещенные, лишь старые дошкольные рисунки Тома и Люка, подписанные детским неровным почерком. В рассказах Люка Эмили представала сильной и яркой личностью – теперь даже в ее комнате на чердаке ничего о ней не напоминало. Чем старательнее семья пыталась уничтожить память об Эмили, тем ощутимей было ее присутствие – так тогда показалось Кларе. Она все размышляла о том, что случилось с сестрой Люка; как кому-то могло прийти в голову оставить любящую семью так внезапно и потом будто раствориться в воздухе. Этот вопрос занимал ее, ведь несмотря на искреннее радушие Лоусонов, уют и комфорт их великолепного дома, она чувствовала тоску, прячущуюся по темным углам комнат.

За последующие три года Клара только однажды услышала, как упоминали имя Эмили. Это случилось на дне рождения Роуз, в «Ивах» было полно гостей: приехали друзья из соседней деревни, бывшие коллеги Роуз из госпиталя, друзья – писатели и знакомые издатели Оливера, и, похоже, все студенты с факультета, где он преподавал, в полном составе. Пьяный вдрызг Оливер рассказывал Кларе шутку о недавней исследовательской поездке, как вдруг внезапно остановился на полуслове, растерянно уставившись в бокал с выпивкой.

– Оливер, все в порядке? – спросила удивленная Клара.

Он ответил совершенно чужим, хриплым голосом:

– Знаешь, она была для нас целым миром, наша маленькая девочка, мы любили ее до беспамятства.

К ужасу Клары его глаза наполнились слезами, когда он сказал:

– Моя дорогая Эмили, мне жаль, мне очень жаль.