Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

Отложив портрет к приглашению, Хоуп вынула из шкатулки второй лист. Этот рисунок Тру закончил, когда Хоуп уезжала на свадьбу; всякий раз, перебирая свои сокровища, она подолгу смотрела на этот рисунок. Они с Тру стоят на песчаном пляже у кромки воды, вдалеке виднеется пирс, и солнце ослепительными бликами отражается от поверхности воды. Тру и Хоуп смотрят друг на друга, обращенные в профиль к смотрящему на рисунок. Хоуп закинула руки на шею Тру, а его ладони легли ей на талию. Она снова отметила, что художник сделал модель красивее, чем в жизни, но ее внимание привлекло изображение самого Тру. Она смотрела на морщинки в уголках глаз, на ямочку на подбородке, окинула взглядом широкие плечи под тонкой тканью рубашки – и залюбовалась выражением лица человека, глубоко любящего женщину, которую он держит в объятиях. Хоуп поднесла рисунок ближе к глазам, гадая, смотрел ли Тру вот так на другую женщину. Ей этого никогда не узнать; в душе Хоуп желала ему счастья, но вместе с тем хотела верить, что чувства, которые они питали друг к другу, исключительны, уникальны.

Наконец она отложила и этот рисунок. Ниже находилось письмо, которое Тру положил ей в бардачок машины. Листок пожелтел по краям и начал рваться на сгибах – письмо постарело, как сама Хоуп. От осознания этого у нее в горле встал ком; она провела пальцем от обращения в начале до подписи в конце, словно соединяя оба имени, и начала читать строки, выученные наизусть. Сила, которой дышало письмо, ничуть не ослабла со временем.

Поднявшись из-за стола, Хоуп подошла к кухонному окну, рассеянно думая обо всем этом, и вдруг увидела, как Тру прошел мимо с удочкой на плече и ящиком со снастями в руке, на ходу обернувшись, чтобы взглянуть на Хоуп. Он приветственно помахал, и она невольно подняла руку, коснувшись стекла.

– Я всегда любила тебя, – прошептала Хоуп, но стекло было холодным, на кухне царила тишина, и Хоуп, моргнув, увидела, что на пляже нет ни души.

Через двадцать минут в шкатулке была только ксерокопия письма, написанного самой Хоуп в прошлом году. Оригинал она оставила в «Родственных душах», сходив к почтовому ящику во время отлива. Не попавшее к адресату письмо бесполезно, и сейчас, разворачивая листок, Хоуп корила себя за глупую затею. Тру не увидит этого письма, однако в размашистых строчках крылось обещание, которое она намеревалась сдержать. Хоуп надеялась, что это придаст ей силы наконец сказать «прощай».

«Это письмо Богу и Вселенной.

Мне нужна ваша помощь в последней попытке извиниться за решение, принятое много лет назад. Моя история одновременно проста и сложна. Для точного воссоздания событий потребовался бы целый том, поэтому я перечислю самое основное.

В сентябре 1990 года, приехав в Сансет-Бич, я встретила человека родом из Зимбабве, Тру Уоллса. В то время он работал сафари-гидом в заповеднике в Хванге. У него есть собственный дом в Булавайо, но вырос он на ферме возле Хараре. Ему было сорок два года, в разводе, и у него был десятилетний сын Эндрю. Мы познакомились в среду утром, а к вечеру четверга я полюбила Тру навсегда.

Кто-то сочтет, что это невозможно и я путаю страсть с любовью. Могу лишь ответить: я десятки раз обдумывала такую вероятность и отвергла ее как ошибочную. Если бы вы знали этого человека, вы бы поняли, почему я отдала ему свое сердце. При виде нас каждому стало бы ясно, что чувства, которые мы питаем друг к другу, реальны и неподдельны. За несколько дней, проведенных вместе, мы стали, как мне хочется думать, половинками одного целого, неразрывно связанными навеки. Но к воскресенью все было кончено, и завершила все это я по причинам, стоившим мне двух с половиной десятков лет мучительных раздумий.

Мое решение было правильным – и вместе с тем неверным. Доведись мне выбирать снова, я сделала бы все так же/я поступила бы иначе. Внутренний конфликт не утих до сих пор, но я уже смирилась, что никогда не найду ответа на этот вопрос.