Лента Мёбиуса - Франк Тилье (2018)

Руль намок от его вспотевших рук. И никак не предупредить бригаду о том, что он опоздает. Батарейка его мобильника разряжалась очень быстро, а Вик, с тех пор как поступил на службу, все никак не мог найти время, чтобы ее поменять. Вот Мортье разорется… Скверное начало для боевого крещения.

Наконец GPS вывел его к фасаду какого-то пакгауза, приспособленного под мастерскую. Здание находилось на отшибе, вдали от главных улиц, рядом с киностудией «Календрум» и еще какими-то заброшенными домами. Повсюду работали разные подразделения полиции. Хлопали крышки багажников, стрекотали раздвижные дверцы фургонов экспертной службы. Люди в разноцветной униформе – синей, белой, зеленой – исполняли свой печальный балет посреди серой и мрачной территории.

– Тебе «рикар»[8] с тремя оливками не подать?

Вик обернулся на голос лейтенанта Жоффруа, который с 1988 года служил в Первом дивизионе. С Жоффруа он сталкивался в полицейских участках в Божоне, в Восьмом округе, а потом на бульваре Бесьер, в Семнадцатом. Он был «из стариков», то есть человеком бывалым, – таких обычно относят к категории «необузданных, с которыми лучше не связываться».

– На Окружной случилась авария, и мой…

– Ты облажался, V8. А мигалка на что?

– Мигалка? Какая еще мигалка?

– Ладно, я понял.

– А что случилось?

– Некогда объяснять. Увидимся в отделении.

Жоффруа, затянутый в потертую кожаную косуху, бросил ему, садясь в машину:

– А обувка твоя никуда не годится.

Вик оглядел свои заношенные до дыр черные кроссовки и поплотнее запахнул куртку. Небо было свинцовое, а температура вовсе не радовала майской приветливостью. Это тебе не Авиньон, какие уж тут оливки.

Массивная фигура майора Мортье возвышалась у входа в пакгауз. Сегодня он явно был не расположен жевать любимые чипсы с паприкой. Мортье перчил любую еду. Может, хотел лишний раз напомнить о своем задиристом, колючем и неуживчивом характере. Вик был с ним знаком всего двадцать дней, но уже понял, что тот способен взорваться в любое время и в любом месте.

Подходя к нему, лейтенант заметил, как напряжены его по-военному вытянутые руки. Это был скверный признак.

– Господин майор, я…

– Ничего не говори, Маршаль. Плевал я на твои оправдания. Посторонись.

Они отошли в сторону и пропустили носилки, на которых виднелся не обычный пакет для перевозки трупов, а тент из плотной ткани, не позволяющей нейлону соприкасаться с телом. Казалось, носильщики в масках несут канадскую палатку. За ними шли сотрудники экспертной службы с запечатанными пакетами в руках. Никто не говорил ни слова, все шли, глядя в землю. В одном из прозрачных пакетов Вик заметил кусочек белого мела. В другом – какой-то странный круглый предмет, покрытый ржавчиной и выпачканный кровью. Были и еще пакеты: в одном лоскуток ткани, в другом волосы…

– Внутри кто-то еще остался? – спросил Мортье.

– Ван и двое из технической службы. Они заканчивают с фотографиями и готовятся забрать постельное белье с кровати и всю эту кучу кукол.

– Кукол? – переспросил Вик.

– Да. Там в изножье кровати старые куклы, ровно восемнадцать штук. Их принес убийца.

Мортье двинулся за носильщиками, не обращая внимания на лейтенанта.

– А я? Что я должен делать, господин майор?

– Ты? Ты сейчас пойдешь туда, в дом, поговоришь с Ваном, а потом вы оба поедете в Аркёй.

– В Аркёй?

– Проинформировать и допросить ее любовницу.

– Любовницу? Так жертва была…

– Вполне вероятно, лесбиянкой.

Вик посмотрел на тент, колыхавшийся на ветру. Мортье протянул ему маску из хлопчатой ткани:

– На, держи, надень ее, когда войдешь внутрь, а то еще расстанешься с завтраком.

– Я ничем не рискую: я не завтракал.

Лысый череп майора чуть дернулся, а губы пошевелились и растянулись, что вполне можно было принять за улыбку.