Новая Ты - Кэролайн Кепнес (2019)

А потом вдруг (мысль материальна!) я вижу ее в окне кафе-гриль-бара «Птицы» – на черно-белой фотографии с камеры наблюдения. Снимок мутный, но это точно она: длинные светлые локоны, футболка плавательной команды Стэндфорда. И надпись снизу «Доска позора».

Открываю дверь и захожу внутрь. Сексуальная барменша спрашивает, что мне налить. Пожимаю плечами, улыбаюсь и прошу удивить меня. Надо зацепить ее, завести, чтобы разговорить.

Она подмигивает:

– Любишь ананасы?

Ненавижу.

– Конечно. Давай.

Грудь ее, упругая, ненастоящая, вульгарная, как и она сама, затянута в черный топик. Зовут ее Деана. Это повзрослевшая и заматеревшая девочка из клипа «Ганз ‘н’ Роузез». Это беспощадная реальность. И она вдруг сама начинает рассказывать мне про Эми.

– Появилась тут пару недель назад и сразу стала выпендриваться: требовала черничной водки, жаловалась, что коктейли недостаточно крепкие, возвращала их обратно, даже, сука, врала, что я разбавляю их водой. Вот стерва! А потом просто сбежала, не заплатив.

– Погано. – Я киваю. – Полицию вызвали?

Деана даже трясти мой коктейль перестает и с усмешкой переглядывается с сидящим тут же прилизанным рыжим старикашкой.

– Полицию?

– Сколько минут ты в Эл-Эй? – ерничает старикан.

– С сегодняшнего утра.

Деана чуть в ладоши не хлопает, орет на весь бар и наливает мне стопку текилы от заведения. Старик жмет мне руку. Его зовут Аким.

– Какая полиция? – Деана пожимает плечами. – Это ж Голливуд. Им и без нас дел хватает.

Она говорит, что Эми, скорее всего, перебралась в «Ла Пубелль».

– Там смазливых девиц парни угощают. Лично я в такие кабаки не хожу. Самоуважение не позволяет. Предпочитаю сама за себя платить.

Я никуда не тороплюсь, потягиваю ананасовую дрянь, строю из себя хорошего мальчика, смеюсь над дурацкими шутками Деаны, вздыхаю, когда она говорит, что не встречается с клиентами, и не скуплюсь на чаевые. А потом забрасываю домой покупки и бегом несусь в «Ла Пубелль». Там темно и людно. Напоминает одновременно парижский кабак и трюм пиратского корабля. Забираюсь в дальний темный угол и пью там до двух ночи. Хорошо, что я закупился ксанаксом у Деза. Я найду эту суку в ближайшие двадцать четыре часа. Максимум в сорок восемь. С курсов ее выперли. Она придет сюда. Должна прийти.

10

Но она так и не появилась. Ни в ту ночь, ни в одну из последующих. Прошел уже месяц. Я испробовал все: прочесал окрестности, завалил Интернет объявлениями о пробах, взломал базу данных Харви с именами всех жильцов, даже на пилатес записался. Впустую! Единственный результат – загар, как у фермера, и пара рубашек в пастельных тонах, какие я в жисть не купил бы в Нью-Йорке. Мой собственный мозг презирает меня за тупые объявления о пробах, которые я с упорством идиота продолжаю размещать и которые ни черта не работают. Но я не теряю надежды. Слушаю «Пейшнс» и «Ганз ‘н’ Роузез» и думаю об отважных охотниках и землепроходцах, стойко идущих к своей цели, не давая сомнениям и тревогам сбить себя с пути.

Лос-Анджелес – чертовски скучная и однообразная дыра. А все вокруг только и делают, что твердят мне про «Тиндер». Идиоты! Эми там нет. Она слишком умна. И осторожна. И старомодна. Прямо как я. Мы так похожи…

Я даже сон потерял. Дез шутит, что я «ем успокоительные, как конфеты». Купил у него еще и оксикодон – на случай, если понадобится накачать ее.

Ненавижу Эл-Эй. Здесь всё не так. Дилайла замучила меня флиртом, Харви – попойками. День идет за три: сначала вымораживающее утро, потом изнуряющий день и под конец промозглый вечер – приходится таскать кучу шмоток. Я даже календарь повесил, потому что перестал дни различать. Они все одинаковые! Однажды проснусь и с ужасом обнаружу, что мне уже сорок и жизнь прошла.