Девяносто девять и один - Катрин Корр (2020)

— Вся моя жизнь пойдет под откос, как ты этого не понимаешь?! Я признаю, что поступил по-ублюдски, я признаюсь вам в этом! Я готов терпеть вашу ненависть ко мне, я заслужил это! Но не надо делать так, чтобы настал конец и моей жизни! Ты думаешь, я не страдал? Думаешь, мне было всё равно? Я понятия не имел, жив ребенок или нет, оттого и с ума сходил! Помнишь, ты отвез меня в зимний домик в горах? Мы там жили несколько недель и ты вытаскивал меня из депрессии! Я ведь действительно умирал от неведения. Но ты помог мне.

— Знаешь, когда я сказал, что этот ребенок умер, что ты убил его, на твоем лице ни один мускул не шевельнулся. Я думаю, что ты прекрасно это знал. Совесть тогда изводила тебя, но я, доверяя тебе, прогнал её, как Бабайку, которая под кроватью живет. Тебя ждет тюрьма, Илья.

— Пошел ты к черту! — подрывается он, чтобы ударить меня, но я ловко блокирую удар и возвращаю его на место. — Ублюдок. Какой же ты конченый ублюдок.

— Сюда едет полиция, — сообщает Рома, появившись в дверях. — Макс, твой отец вылетает сюда вместе с… — Его взгляд опускается на побледневшего Илью. — Борис Аркадьевич с ним.

— Папаша? — ахает Илья. — Мой папаша?! Вы все ещё пожалеете! Я вас в порошок сотру!

Я молча складываю руки на груди и смотрю куда-то сквозь него. Собираюсь упечь за решетку человека, которого много лет считал другом. Не до конца доверяя словам сестры, прогнал девушку, которая и не подозревает, что убийца её брата последнюю неделю был у неё под носом. Я прогнал ту, к которой моя виновная душа неумолимо тянется.

Глава 16

Я возвращаюсь в Тюмень намного позже, чем было запланировано изначально. Пересадка в Москве заняла больше семнадцати часов. По моим расчетам, Карина уже как полдня находилась в Тюмени, даже несмотря на то, что вылетела позже меня. Можно сказать, что почти два дня я прожила в двух аэропортах и эта жизнь мне совершенно не понравилась.

Непривычно находиться в пустой квартире. Ни мебели, ни людей, ни свежего воздуха. На улице невыносимая духота и смысла от распахнутых окон никакого нет. Я принимаю долгожданный душ и падаю на матрац, желая забыться и провалиться в мир пушистых облаков. И поначалу вроде бы успешно, но потом я без конца прячусь от черных глаз, преследующих меня на каждом углу. Уже вроде бы просыпаюсь и собираюсь на работу, но всё равно шарахаюсь от любого даже самого незначительного шума. Мне всё кажется, что вот-вот и здесь появится Максимилиан, хотя я прекрасно знаю, что такого никогда не будет. Он остался жить в своем мире, я вернулась в свой, и дело с концом.

Мои девочки рады меня видеть. Мы обнимаемся, я дарю им небольшие сувениры из Италии и вкратце рассказываю о чудесном отдыхе. Ведь он и впрямь был такой. Если отбросить плачевную концовку, напоминающей о себе болью в душе.

Всё это время мой телефон молчит. Я даже не знаю, радоваться или нет. Возможно, Карина в обиде на меня за сорванный праздник. Или просто поняла, что мы с ней совершенно разные и былую дружбу ни за что не вернуть, не возродить. И я её в этом нисколько не виню. Просидев бесконечно долгие часы в аэропорту, я согласилась со словами Максимилиана: мне действительно следовало увести разговор в другую сторону и выбрать другое время для откровений. Резкость его тона задела меня, но потом, осознав в полной мере что я натворила, эти обиды смыло волной. Максимилиан прав, что прогнал меня из дома. Он защищает своих родных и близких, а я, в этом случае — никто, посмевшая нарушить их покой.

Я уже и не помню, что наговорила ему перед уходом. У меня настолько сильно тряслись руки, что не с первого раза открыла пассажирскую дверь такси. Полагаю, раз Карина молчит, значит Максимилиану удалось убедить её в ненадобности таких подруг, как я. Ничего. Когда-то и я исчезла из её жизни.