Муза хоть и пьяна, но я прекрасно вижу, что она поняла меня.

— Я не понимаю, о чем ты. Я устала и хочу спать.

Но я не позволяю ей уйти, делая шаг то вправо, то влево.

— Ты потеряла свои туфельки, принцесса, — указываю я на свою руку, в которой по-прежнему держу её обувь.

— Спасибо, — выдавливает она улыбку и пытается их забрать, но я резко поднимаю руку над головой. — И почему я не удивлена? Пропусти.

— Почему ты убегаешь от меня?

— Я уже ответила на этот вопрос.

— Ты сказала очевидное, а мне нужно знать то, что скрывается за твоими красивейшими глазами, Муза.

Выпучив глаза, Муза начинает смеяться. Она весело хохочет, качая головой так, словно я сказанул какую-то чушь. А потом снова пытается обойти меня, но я не позволяю.

— Максимилиан, я устала. Пожалуйста, возвращайся на вечеринку и дай мне возможность хоть немного от тебя отдохнуть.

— Я тебе надоел?

— И представить не можешь как.

Мы смотрим друг другу в глаза и мою голову вновь посещает одна очень странная мысль, приводящая меня в некоторую растерянность.

— Тогда почему твои глаза говорят об обратном?

— Не принимай желаемое за действительное.

— То, что случилось меньше часа назад, понравилось тебе, — шепотом говорю я. — Мне не понятно, почему ты так отчаянно пытаешься доказать и мне и себе обратное. Если бы ты не хотела меня, ничего бы не было.

— А я говорила и говорю что не хотела и не хочу, только ты отказываешься слышать меня.

— Ты ошибаешься, Муза. Я отлично тебя слышу, вижу и чувствую. Я вижу твой страх, чувствую твое напряжение и вибрацию, когда ты борешься с собственными желаниями. И я знаю, что за этой резинкой ты скрываешь не забавную татуировку, сделанную по глупости. Ты прячешь там кусочек своего прошлого. И, вероятнее всего, болезненного.

Не проходит и пары секунд, как её ручки снова толкают меня в грудь. Я лишь немного отшатываюсь, а потом бросаю туфли на траву и беру её за хрупкие плечи.

— Тебя это пугает? Что кто-то может знать о тебе чуточку больше, чем тебе бы того хотелось?

— Оставь меня в покое, Максимилиан! Если бы я знала, что встречусь здесь с тобой, то в жизни бы не согласилась на эту поездку!

— Значит, ты меня прекрасно помнишь, верно?

Взгляд, полный раздражения, оглядывает мое лицо. Меня это не задевает и не ранит. Я просто в растерянности.

— Я хочу спать! Я устала от тебя!

— Спать ты пойдешь, когда внятно ответишь на мои вопросы, Муза!

— Кто ты мне, чтобы я откровенничала с тобой? Ты мне не брат и не друг. Ты тот, кто всегда ищет возможность развлечься, кто просто трахается, а потом говорит, что вышло очень даже ничего. Ты — никто.

— Даже будь мы друзьями с тобой, ты бы не стала откровенничать. Карина души в тебе не чает, готова ради тебя на многое, но ты даже с ней не делишься тем, что на твоей руке! Что это? — бросаю я. — Резала вены, когда с первой любовью расставалась? А потом решила запрятать шрам за дурацкой татуировкой, которую сама же себе и набивала?

Уже во второй раз эта хрупкая на вид рука оставляет на моей щеке приличный ожог. Вижу, как пухлые губки задрожали, как острый подбородок подернулся, а мышцы на шее напряглись.

— Это детский рисунок, — говорит она шепотом и смотрит в мои глаза. — Ребенку, который его нарисовал, было восемь лет. И я просто решила оставить его на своей руке. Ты прав, я очень хорошо тебя помню. Помню тебя и твоих друзей. Если бы не совокупность самых нелепых, самых горьких и печальных обстоятельств, этого рисунка бы здесь не было! — кричит она, ткнув запястьем мне в лицо. — А теперь, делай то же самое, что и десять лет назад — не замечай меня. Если бы не Карина, меня бы здесь уже не было.

Она снова уходит, оставляя меня с ещё большим мешком вопросов. Мне хочется пойти следом за ней, чтобы… Боги, для чего мне бежать за ней?! Чтобы снова спрашивать и спрашивать, а в ответ получать пощечину и острою неприязнь?