Молочные зубы - Зои Стейдж (2019)

В дверь смотровой постучали, вырывая Сюзетту из раздумий. Иногда присутствие врача лишь усугубляло ее душевную травму, но на этот раз речь шла не о ней, а о Ханне. Она же пришла сюда как мать, причем мать заботливая, в отличие от ее собственной. Сюзетта приложила руку к животу, в который будто впились тысячи крохотных иголочек, а когда врач с более седой, по сравнению с предыдущим, головой стремительно переступил порог, заставила себя улыбнуться. Брови у него топорщились во все стороны, а из носа вызывающе торчали волоски, и Сюзетте с трудом удавалось смотреть доктору в глаза.

Он пожал ей руку и поприветствовал:

– Миссис Дженсен.

Как и все остальные, доктор неправильно произнес ее фамилию. Хотя Сюзетту это беспокоило в меньшей степени, чем Алекса, который родился в Швеции и, прожив в Соединенных Штатах девятнадцать лет, все не мог смириться с тем, что американцы вместо «Й» всегда произносят «Дж». Доктор сел на стул на колесиках и вывел на экран компьютера медицинскую карту Ханны.

– Никаких изменений с момента предыдущего обследования… Когда она его прошла? Два с половиной года назад? Череп, челюсть, горло, рот – никаких аномалий не выявлено ни томографией, ни осмотром. Стало быть, все хорошо, правда? Ханна у нас – здоровая девочка.

Он улыбнулся, а Ханна отвернулась.

– Значит… нет никаких?.. – Сюзетта старалась не выдать охватившего ее разочарования. – Ханна должна уже оканчивать первый класс, а мы ее даже в школу не можем отдать, потому что она не говорит. Мы не считаем, что ее надо отдавать в специальный класс: она сообразительна, я занимаюсь с ней дома, девочка очень умна. Умеет читать, считать…

– Миссис Дженсен…

– Это не пойдет Ханне на пользу, в такой изоляции ей будет плохо. У нее нет друзей, она не общается со сверстниками. Мы стараемся ее поддерживать и ободрять. Неужели ничего нельзя сделать, как-то помочь?

– Если у Ханны проблемы с речью, я знаю прекрасного логопеда.

– Мы уже обращались к логопедам.

– Она сможет пройти любые тесты. Речевая апраксия, семантическое прагматическое расстройство… – Он прокрутил на мониторе таблицу, что-то выискивая. – Нарушение слухового восприятия, хотя ее случай для этого представляется нетипичным. Вы обследовали ее на предмет данных патологий?

– На что мы ее только не проверяли. Она прекрасно все слышит, мышечная слабость нигде не выявлена, когнитивных проблем тоже не наблюдается. Я уже сбилась считать эти тесты, хотя они, по всей видимости, ее забавляют. Но не хочет говорить ни слова.

– Не хочет? – Доктор повернулся и посмотрел на Сюзетту.

– Не хочет. Или не может. Я не знаю. То есть… именно это мы и пытаемся выяснить.

Сюзетте стало неуютно, когда доктор начал переключать внимание с нее на Ханну и обратно. Она представила картину его глазами: дочь с полчищем тараканов в голове и мать – аккуратную и ухоженную, но с нервами ни к черту.

– Говорите, она умеет читать и писать? Стало быть, вы можете общаться с ней с помощью письма?

– Она пишет ответы в тетрадках, ничуть против этого не возражая. Мы знаем: наша девочка все понимает. Но когда просим ее выразить на бумаге свои мысли, чтобы наладить хоть сколь-нибудь эффективное общение… Нет, она не желает с нами так говорить.

Сюзетта так крепко сжала кулаки, что почувствовала боль. Потом схватила и стала теребить ремешок сумочки.

– Ханна умеет издавать громкие, неприятные звуки, и мы считаем, что у нее могли бы получаться и другие. Она может рычать, визжать, а еще мычать про себя какие-нибудь песенки.

– Если все дело в ее сознательном отказе… Тем, кто не хочет и кто не может, требуются разные врачи.

Сюзетта почувствовала, как покраснело лицо, будто собственные руки рванулись к горлу и принялись выдавливать из нее жизнь.

– Я… мы… даже не знаем, что делать. Дальше так продолжаться не может.

Она судорожно вздохнула.

Врач сцепил пальцы и улыбнулся сочувственной кривоватой улыбкой.