Больше, чем друг - Екатерина Орлова (2020)

– Мы встречались всего три недели, и еще даже недостаточно знали друг друга, Адам. Поэтому, конечно, у меня не было в планах жениться. Но потом родилась Эмма, а следом и ты через несколько лет. Мы так и остались вместе.

– Так ты никогда не любил ее? – с болью в голосе спросил я.

– Я всегда любил твою маму, Адам. Но не так, как должен мужчина любить свою женщину. Не как просто удобную и неотъемлемую часть твоей жизни, как друга или как соседа по кровати. Женщина должна быть для мужчины центром мироздания, понимаешь? Ты должен хотеть поклоняться ей и видеть только ее. У нас с твоей мамой, к сожалению, такого не было.

– Ну, у нее, похоже, было, – отозвался я, вспоминая ее рыдания после ухода отца.

– Адам, я не могу отвечать за чувства других людей. Мне бы хотелось любить твою маму так, как она того заслуживает, но я не могу заставить свое сердце биться в другом ритме о велению мозга.

– Тогда почему ты так долго тянул с уходом?

Я незаметно сжимал под столом кулаки, и разжимал их, стараясь глубоко дышать, чтобы не давать злости вырваться наружу. Так же поступают взрослые? Контролируют себя и не дают гневу управлять твоими поступками.

– Адам, ты можешь осуждать меня, но я привык так жить. И даже смирился с мыслью, что так проживу свою жизнь. А потом встретил Терезу и понял, что значит любить по-настоящему.

– Ты раньше изменял маме?

– Нет. Никогда, – твердо ответил отец, и я ему поверил. Он не отводил взгляд, не тушевался, смотрел прямо на меня и отвечал спокойно. Это внушает доверие.

– Тогда почему в этот раз?

– Сынок, мне сложно ответить на этот вопрос. Оборачиваясь назад, я понимаю, что поступил отвратительно. Я как будто был в тумане желания и чувств. Как будто снова стал молодым парнем, который может поступать так, как велит его сердце, не задумываясь о последствиях. Это тяжело объяснить.

– Но в вашей с мамой постели… – выдавил я из себя один из самых болезненных фактов.

– Адам, меня ничто не оправдает, как бы я ни пытался смягчить свой поступок. Я поступил, как последний подонок. И то, что я скажу дальше, возможно, причинит боль тебе, но я хочу, чтобы ты понимал меня всего, даже если я поступаю нелогично. Я ни о чем не жалею. – Я до хруста стиснул зубы, изо всех сил стараясь не наброситься на него за эти слова. – Я люблю твою маму. Мы виделись пару недель назад, поговорили и я попросил у нее прощения за то, что поступил так. Она простила меня, сын. Твоя мама прекрасная женщина, красавица и умница. Долго она не пробудет одна. Единственное, в чем я был виноват, – так это в измене. Сначала нужно было поговорить с вами всеми и уйти из дома, и только после этого устраивать свою жизнь. Но я как будто был околдован страстью между мной и Терезой, не смог удержаться. И я прошу прощения у тебя за то, как все пошло наперекосяк от моей несдержанности.

Отец был искренним в своем признании, и, несмотря на то, что это причиняло мне боль, я не мог продолжать злиться на него, поэтому пообещал ему и самому себе справиться с этой ситуацией. Единственное, о чем я попросил, – это время, потому что знал, что так быстро не был готов справиться с ситуацией и отпустить ее.

С того разговора прошло две недели, и вот теперь я приехал домой на каникулы. Я осмотрел неукрашенный фасад дома и покачал головой. Мама хотела дождаться меня, чтобы сделать это, а я задержался из-за последней встречей с психологом до каникул. После них у нас с доктором Уилкинс было запланировано еще два сеанса с перерывом в месяц. Но она сказала, что, если мне понадобится ее помощь, я могу звонить ей на каникулах или после.

После теплых объятий с мамой и плотного обеда, я пошел в свою комнату. Через несколько минут туда явилась мама. Я сел на кровати, чтобы поговорить с ней, мама заняла место на стуле напротив.