Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

– Добрый, – приветливо ответил Герлоф. – Мартин дома?

– Дома-то он дома… но я не думаю, чтобы он…

– Я его старый друг, – не дал ей окончить Герлоф. – Герлоф Давидссон из Стенвика. А это моя дочь. Мы хотели бы его навестить.

– Ну хорошо… пойду проверю.

– А нам можно зайти в тепло, пока вы проверяете? – спросил Герлоф.

– Да, пожалуйста.

Юлия помогла Герлофу преодолеть порог. Мраморные полы в большом холле с дубовыми панелями, на стенах развешаны фотографии новых и старых кораблей. Три двери и лестница на второй этаж.

– А вы его родственница? – спросил он девушку. Та задержалась понаблюдать за его замысловатыми телодвижениями.

Она покачала головой и направилась к средней двери. Обернулась на ходу:

– Медсестра из Кальмара.

Юлии захотелось увидеть, что там, за дверью, но проем был занавешен тяжелой портьерой.

Они ждали молча. Обстановка огромного дома, закрытые двери, темные стены – все это не располагало к разговорам. Тихо и величественно, как в церкви. Юлия прислушивалась – ей показалось, наверху кто-то ходит.

Средняя дверь открылась. Появилась медсестра.

– У Мартина сегодня неважный день. Он плохо себя чувствует.

– Вот как? – огорчился Герлоф. – Как жаль… Мы не виделись много лет.

– Зайдите в другой раз.

– Обязательно. Только позвоним заранее, – кивнул Герлоф и попятился к двери.

Юлия неохотно последовала за ним – трудно было примириться, что встреча не состоялась.

На улице за эти несколько минут стало еще холоднее. Она поежилась, открыла калитку, оглянулась и увидела в окне второго этажа бледное женское лицо. Пожилая женщина смотрела на них серьезно и, как ей показалось, печально.

Она хотела было спросить Герлофа, кто это, но он уже был у машины и ждал ее. Она подошла, открыла ему дверцу и снова оглянулась. В окне никого не было.

Герлоф, кряхтя, уселся поудобнее и посмотрел на часы.

– Уже половина второго. Надо что-то поесть. А потом заедем в «Систембулагет»[9]. Я обещал соседям кое-что купить.

– Алкоголь – яд, – сказала Юлия, поворачивая ключ в замке зажигания.

Что ж, паста так паста. Они с трудом нашли не закрытый на зиму ресторанчик. В зале никого не было, но Герлоф тут же пресек попытки Юлии поговорить о неудачном посещении Мартина Мальма и стал с преувеличенным вниманием наматывать на вилку белые щупальца спагетти. Он не позволил ей заплатить – заплатил сам и попросил отвезти его в «Системет», где купил две бутылки полынной водки, бутылку яичного ликера и упаковку немецкого пива. Шесть банок. Юлии пришлось тащить все это до машины. Бутылки в пакете предательски звякали.

– Поехали домой, – сказал он с такой безмятежной интонацией, будто удачнее дня в его жизни не было. Юлия мгновенно вспылила, но кое-как сдержалась.

– Пустой день, – желчно сказала она.

Они остановились на красный свет на выезде из Боргхольма.

– Почему?

– Что – почему? Он еще спрашивает – почему! Потому что пустой. Ничего не сделано.

– Как это – не сделано? Прежде всего: у Маргит были замечательные булочки. И кофе они покупают отменный. Это раз. Посмотрели поближе на Блумберга. Это два. А к тому же…

– Зачем тебе все это нужно?

– По разным причинам, – не сразу ответил Герлоф.

Юлия сжалась.

– Пора тебе посвятить меня во все твои дела, – сказала она сквозь зубы, борясь с желанием остановиться и выкинуть его из машины. Прямо здесь, в альваре, к северу от Чёпингсвика. Он просто издевается.

Герлоф помолчал.

– Эрнст Адольфссон, – сказал он. – У Эрнста Адольфссона была теория. Он считал, что мой внук… то есть наш Йенс, не ходил к морю в тот день. Он просто вышел в альвар и там встретил своего убийцу.

– Кого?

– Может быть, Нильса Канта.

– Нильса Канта?

– Вот именно. Почившего Нильса Канта. К тому времени он уже десять лет лежал в земле. Ты сама видела могилу. Но ходят слухи, что…