Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

– Больше ничего не надо? Сорок восемь крон, спасибо.

Юлия покачала головой – нет, все в порядке. Это вам спасибо.

Ах, как много могла бы она рассказать этой девушке! И она когда-то работала в Боргхольме, в кафе в гавани. И она тоже была тогда почти подростком, и ей тоже было скучно, и она тоже с нетерпением ждала, когда же начнется настоящая жизнь. Ей вдруг захотелось рассказать этой девчушке про Йенса, про свою боль, про свою надежду, про маленький сандалик…

Но она промолчала. В кондитерской было совершенно тихо, если не считать шипения вентилятора над головой.

– А вы туристка?

– Да… впрочем, нет. Не совсем. Я еду в Стенвик на несколько дней. У моего родственника там домик.

– Там сейчас как в Лапландии, – усмехнулась девица, протягивая Юлии сдачу. – Почти все дома стоят пустые. Можно делать все что угодно – все равно никто не увидит.

* * *

Юлия вышла из кондитерской и посмотрела на часы. Половина четвертого. Боргхольм и впрямь напоминал город-призрак. Не больше десятка прохожих, сонно ползущие немногочисленные машины – вот и все. Силуэт руин старинного замка с пустыми окнами-глазницами на горе.

Налетел порыв холодного ветра. Юлия поежилась и пошла к машине. Тишина такая, что ей стало не по себе.

На афишной тумбе ветер трепал обрывки поблекших афиш: новый американский триллер в кино, рок-концерт в развалинах замка, добро пожаловать на всевозможные вечерние курсы.

Она вдруг подумала, что никогда не бывала на Эланде в это время года – не считая детства, конечно. Не сезон. Эланд словно сбавил обороты. И Боргхольм тоже… Город на холостом ходу.

Она пошла к машине.

Я еду, Йенс.

Сразу на выезде из города снова начался альвар. Дорога повернула от моря и пошла вглубь острова, так же прямо. Когда-то, в незапамятные времена, жители острова пытались возделывать скудную почву, выкапывали из земли поросшие лишайником камни и клали стены, камень на камень, тщательно подбирая один к другому, как в пазле, без капли цемента, не перекладывать же с места на место… Они же служили и загородкой для скота. Бесконечные низкие стены виднелись тут и там, они покрывали весь альвар гигантским каменным узором. Интересно, как это выглядит с воздуха…

Юлия почувствовала нечто вроде приступа агорафобии – боязни открытых пространств. Ей очень хотелось выпить вина, по мере приближения к Стенвику все сильнее и сильнее. Она давала себе слово отделаться от этой привычки чуть не каждый день. К тому же за рулем – никогда и ни при каких обстоятельствах, но в этой пустыне… она представила себе две бутылки в чемодане. Остановиться где-нибудь, запереться и выпить обе.

Дорога совершенно пуста. Ей повстречался только один автобус и какой-то отвратительно быстроходный трактор. Вдоль обочины мелькали желтые указатели с названиями деревень. Юлия помнила их с детства, могла бы пробубнить наизусть, как детскую считалку. Впрочем, кроме названий, она ничего про эти деревни не знала – каждый год ездили мимо, но никогда не заезжали. Для родителей существовали только Стенвик и летний дом, который они построили там в конце сороковых, задолго то того, как начал нарастать поток туристов. Осень, зиму и весну они всегда проводили в Боргхольме, но летом – Стенвик и только Стенвик.

Вдруг она решила – прежде чем ехать к Герлофу в Марнес, загляну в Стенвик. Кроме страшной памяти о том дне, с деревней было связано много хорошего – длинные, теплые, полные несбывшихся надежд солнечные дни…

Указатель она увидела издалека. «СТЕНВИК 1 км». Другой указатель, поменьше, с надписью «КЕМПИНГ», был крест-накрест залеплен черным скотчем. Юлия притормозила и свернула на проселок. Подальше от альвара, поближе к проливу.