Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

— Черт! Что ты такое говоришь? — От неожиданности Мартин всплеснул руками и опрокинул стакан с ручками и карандашами, но словно не заметил рассыпавшихся письменных принадлежностей. Все его внимание было приковано к Патрику.

— Сначала все сходилось с нашим заключением, что это несчастный случай. Никаких видимых повреждений на теле, девочка была полностью одета в соответствии с сезоном. Не хватало только куртки, но ее могло смыть волнами. Но самое важное: когда он исследовал легкие, в них оказалась вода.

Патрик замолчал.

Мартин снова всплеснул руками и удивленно поднял брови:

— И что же тут такого, что не соответствовало бы выводу о несчастном случае?

— Там была вода из ванны.

— Вода из ванны?

— Да. В легких у нее была не морская вода, как следовало ожидать у человека, утонувшего в море, а вода из ванны. Предположительно из ванны, если быть точнее. Во всяком случае, Педерсен обнаружил следы мыла и шампуня, а это указывает на то, что вода была из ванны.

— Так значит, ее утопили в ванне, — недоверчиво протянул Мартин.

Они уже так привыкли думать, что эта смерть произошла в результате трагической случайности, что ему не сразу удалось перестроиться.

— Да, похоже на то. За это говорят также синяки, которые Педерсен обнаружил на теле.

— Но ты ведь сказал, что повреждений не было?

— На первый взгляд не было. Но когда они приподняли волосы на затылке, то при внимательном рассмотрении оказалось, что на шее видны синяки, которые могла оставить человеческая рука. Рука того, кто насильственно удерживал ее голову под водой.

— Вот черт!

У Мартина было такое лицо, словно ему вот-вот станет дурно. То же самое почувствовал и Патрик, когда слушал сообщение судмедэксперта.

— Такие вот дела! А мы уже потеряли два дня. Надо пройтись по домам, расспросить членов семьи и соседей и узнать все, что только возможно, о девочке и ее ближайшем окружении.

Мартин невесело усмехнулся. Патрика не удивила его реакция: перед ними стояла задача не из приятных. Родственники и без того уже переживают такую трагедию, а тут явятся они и начнут бередить открытую рану. Слишком часто бывает так, что детей убивает кто-то из тех, кому, казалось бы, эта смерть должна принести самое большое горе. Поэтому им, как полицейским, нельзя проявлять обыкновенное человеческое отношение, которое принято выказывать при встрече с семьей, где погиб ребенок.

— Ты уже говорил с Мельбергом?

— Нет, — вздохнул Патрик. — Но сейчас я к нему пойду. Поскольку мы с тобой выезжали на происшествие, то, думаю, нам и вести следствие. Ты не против?

Он понимал, что задает риторический вопрос. Ни Патрику, ни Мартину не хотелось бы видеть Эрнста Лундгрена или Йосту Флюгаре ответственными за расследование чего-то более сложного, чем велосипедная авария.

Мартин только молча кивнул.

— О'кей, — сказал Патрик. — Пожалуй, я пойду. Какой смысл оттягивать!

Комиссар Мельберг смотрел на письмо так, словно перед ним лежала ядовитая змея. Хуже этого трудно что-то придумать. По сравнению с этим бледнел даже случившийся нынешним летом неприятный инцидент с Ириной.

На лбу Мельберга проступила испарина, хотя в кабинете было совсем не жарко, а скорее даже прохладно. Он рассеянным жестом отер пот и при этом нечаянно разворошил старательно сделанный зачес, который скрывал его плешь. Когда он начал раздраженно приводить прическу в порядок, в дверь постучали, однако он тщательно довершил начатое и лишь тогда отозвался недовольным голосом:

— Войдите!