Моя любимая свекровь - Салли Хэпворс (2019)

И тут я понимаю, что так ее и не поблагодарила.

Я сплю. Непостижимый всепоглощающий оргазм сна. Такое бывает при беременности. Я много лет так не спала. Сны мне снятся странные, они постоянно меняются, а еще я просыпаюсь каждые несколько часов только для того, чтобы понять, что моих детей здесь нет и я могу спать бесконечно. Это немыслимая роскошь. Я ловлю себя на том, что хочу наслаждаться каждой секундой.

Около пяти вечера, когда я снова просыпаюсь, звонит телефон. Я хватаю его с прикроватной тумбочки и, еще не открыв глаз, прижимаю к уху.

– Алло? – Выходит у меня больше похоже на «Ннммннммо».

– Люси?

Я открываю глаза. Я сразу понимаю, что звонит Диана, хотя ее голос звучит непривычно – на пару тонов выше, чем обычно.

– Да?..

На заднем плане я слышу голоса…

Незнакомые голоса что-то настойчиво и встревоженно бубнят. Я чувствую, как по спине у меня пробегает холодок, словно позвоночник мне окатили водой со льдом. Я приподнимаюсь на локтях.

– В чем дело, Диана? Что случилось?

– Мы едем в больницу, Люси, – говорит она. В ее голосе сквозит страх. – Тебе нужно приехать туда к нам.

33

ЛЮСИ

НАСТОЯЩЕЕ…

Эймон ушел. К счастью, мне не пришлось прерывать драку: как только Олли увидел, что мы наблюдаем, он отпустил Эймона, который отряхнулся и вышел через парадную дверь. Олли тоже отряхнулся, повернулся и молча ушел к себе в кабинет. Я оставила его в покое ровно настолько, чтобы дети оказались перед экранами, и теперь решительно стучу в дверь.

– Входи, – говорит он.

Олли сидит в кресле, уперев локти в колени и обхватив голову руками. Он не поднимает глаз.

– Что происходит? – спрашиваю я.

Он не поднимает головы, что нисколько меня не успокаивает. Я думаю обо всем, что знаю о нем: о том, как он ест сухие хлопья на завтрак (без молока), о том, что он круглый год спит голым, о его лютой ненависти к сельдерею, такой сильной, что, едва переступив порог, он может сказать, приносил ли его кто-нибудь в дом. Но, очевидно, есть много вещей, которых я о нем не знаю.

– Прости, – шепчет он.

– За что ты просишь прощения?

Наконец он поднимает глаза. Лицо у него заплаканное. В голову мне тут же приходит самое худшее. Точнее, одна конкретная мысль, и приходит она очень быстро. Перед глазами у меня возникает жуткая картинка: Олли прижимает к лицу матери подушку с золотой нитью.

Возможно ли это? Конечно, ведь Диана заставляла меня делать вещи, которые я считала невозможными.

Олли переводит дыхание.

– Я прошу прощения за то, что мы разорены.

Мне нужны пара секунд, чтобы до меня дошло, а когда доходит, меня захлестывает облегчение. Я опускаюсь перед ним на колени и беру его руки в свои. Они потные и теплые, и я целую их.

– О, Олли! Нет, мы не разорены. Конечно, у нас нет миллионов и миллионов долларов, но мы не разорены. До сих пор мы же как-то выживали, да? И нам не так уж много нужно!

На мгновение воцаряется тишина. Олли смотрит в пол.

– Что? Дело не в наследстве. Что ж… Я надеялся, что оно спасет нас. Но… – Он осекается.

Мысли у меня путаются, мне вдруг вспоминается конверт из банка, который я вскрыла несколько дней назад. Понемногу меня охватывает паника.

– Фирма?

Олли кивает.

– Насколько все плохо?

– Плохо, – говорит Олли. – В первый год мы так много в нее вложили, пока запускали дело. На самом деле я понятия не имею, как вышло, что мы потратили так много, деньги просто улетели со счета.

Я сажусь на корточки.