Реставратор - Аманда Стивенс (2017)

— Вы правы. Я не намерен сдаваться без борьбы.

Его взгляд меня немного напугал.

— Что они сделают, если вы не согласитесь сотрудничать?

— Ничего. Меня они не тронут.

Утверждение Девлина так и звенело в моих ушах, когда я встала и отправилась на кухню приготовить чай. Я расставила чашки и подождала, пока закипит чайник, потому что хотела всё обдумать, прежде чем вернуться к разговору. Мне казалось, что я узнала нечто важное от Девлина. Откровение об учёбе в Эмерсоне вызвало особый интерес, и мне по-прежнему казалось довольно странным, что он не упоминал об этом в тех случаях, когда мы обсуждали убийство Эфтон Делакур. Но, может быть, он действительно просто не хотел рассказывать о своей личной жизни.

Я внесла поднос с чаем в кабинет и увидела, что Девлин заснул на кушетке.

Сев обратно за стол, я вернулась к фотографиям, но чем дольше я просматривала уже ставшие привычными символы и эпитафии, тем меньше энтузиазма вызывала у меня это занятие. Я начала чувствовать себя немного в себе: слабость в коленях, неприятная пустота в животе. Те же симптомы, когда Девлин заснул в моём кабинете и в прошлый раз.

Я убеждала себя, что на этот раз не подойду к нему. Просто позволю ему спать, и когда он проснётся, мы продолжим обсуждать дела или же он просто уйдёт. Так и будет.

Я не подойду.

Но, конечно, я подошла к нему, потому что не могла остаться в стороне. Я встала над ним, готовясь к толчку, сдавливающему грудь, и слабость накрыла меня с головой. У меня подкосились колени, я тяжело осела на кушетку рядом с Девлином.

У Девлина распахнулись глаза. Он посмотрел прямо на меня, но у меня возникло странное ощущение, что на самом деле он меня не видит. Он ещё не проснулся.

Что-то промелькнуло в его лице — невыносимая печаль, которая появилась и исчезла так быстро, что я засомневалась в том, что видела. Но затем я вспомнила, что он рассказал мне сегодня о своих ночных кошмарах.

А затем я просыпался и понимал, что он реален.

Он сел и огляделся.

— Что произошло?

— Ничего. Мы просматривали изображения «Дубовой рощи», и вы заснули.

Он откинулся на спинку кушетки и протёр глаза.

— Да что с этим местом такое? — пробормотал он.

— Дело не в месте, а в вас, — ответила я. — День был долгий. Я тоже немного устала.

Он нахмурился.

— Как долго я спал?

— Полчаса. Возможно, сорок пять минут.

Мне показалось, что он удивится, почему я сижу рядом с ним, поэтому я тут же схватила шерстяной плед с края кушетки.

— Я побоялась, что вы замёрзнете.

Как только я начала его укрывать, он схватил меня за ладонь. Я знала, что должна отстраниться. Силы покидали меня, у меня закружилась голова, но я не шелохнулась.

— Мне кажется, что я проспал несколько часов.

Его голова покоилась на спинке кушетки, но взгляд упирался в меня. Мы провели несколько секунд в неловком молчании, и я подумала, что нужно встать и вернуться к столу. Но Девлин до сих пор держал мою ладонь. Я не могла освободиться, не испытав ещё большей неловкости.

— В честь кого вас назвали? — неожиданно спросил он.

Я удивлённо посмотрела на него.

— Я не знаю. Среди моих родственников и предков не было Амелий.

— И за этим именем не стоит никакой истории?

— А должна быть?

— Я подумал, что это семейное имя. Оно вам подходит. Немного старомодное, как и вы.

Я рассердилась:

— Ни я, ни моё имя не старомодны.

У него заблестели глаза.

— Я не хотел вас оскорбить. Я тоже старомоден. Такими нас воспитали. Обременёнными традициями в одной упряжи с ожиданиями и чёртовыми правилами.

— Я много чего знаю о правилах. Вы даже не представляете насколько много.

Его рука соскользнула с моего запястья. Пальцы сплелись с моими пальцами. Ничто не могло потрясти меня сильнее. Я спросила себя, а почувствовал ли он, как я дрожу.