Тайна персидского обоза - Иван Любенко (2013)

— Мой долг… Видите ли, еще совсем недавно, во время сражений с персами, мне ежедневно приходилось оперировать десятки искалеченных солдат и офицеров. Многие из них умирали на операционном столе из-за болевого шока. Ничем, кроме водки, мы не могли облегчить страдания несчастных. А совсем недавно мне в голову пришла одна идея — использовать в качестве обезболивающего средства эфир. Но какова же приемлемая доза этого препарата? Выяснить это можно только опытным путем. А здесь поступили два паломника. Один из них был заражен «гнилой горячкой»[8], и помочь ему мы были не в силах. Наутро он преставился. У другого странника рука была поражена «антоновым огнем»[9], и следовало срочно провести ампутацию. Перед операцией я дал ему эфир, но в сознание он так и не пришел. Как показало вскрытие, больной страдал сердечным недугом, и необходимая для обезболивания доза стала для него смертельной. В результате моей врачебной ошибки этот паломник скончался. Чувствуя вину перед этим человеком, я и решил проводить его в последний путь. Признаться, мне все-таки не совсем понятно, почему вас это интересует, — расстегивая верхнюю пуговицу темно-зеленого мундира, доктор внимательно посмотрел в глаза собеседнику.

— Я пытаюсь выяснить, не мог ли злоумышленник, убив поручика, похоронить его под видом холерного больного или умершего странника, — слукавил следователь.

— Нет, это исключено. Однако, если позволите, я хотел бы поделиться с вами некоторыми довольно печальными наблюдениями, а делать выводы — не моя компетенция. Итак, во время персидского похода основная масса солдат выбывала из строя не в результате получения увечий или ранений, а по причине болезней. Главная беда состояла в том, что обмундирование не выдерживало дальних переходов. В особенности это касалось обуви. Выданные рядовому составу сапоги имели бумажную подошву и приходили в негодность от первого же соприкосновения с влагой. Насколько я знаю, закупками обуви занимались офицеры нашей интендантской службы. Но так было не только с одними сапогами. Даже спирт был разбавлен водой. А запасы перевязочного материала кончились уже через неделю, и потому за неимением бинтов фельдшерам приходилось брать из полков парусину и холст. Я уж не говорю о питании. А ведь еще до выступления мною посылались рапорта о необходимом количестве медикаментов. Но до этого, как оказалось, никому не было дела. Даже хирургических инструментов и тех катастрофически не хватало — оперировали старыми, пришедшими в негодность скальпелями. И вот, когда мы вернулись в Ставрополь и отмечали победу, Рахманов, выпив лишнего во время одного застолья, во всеуслышание признался, что в то самое время, когда войска испытывали нужду, местные интендантские склады ломились от обуви, одежды, амуниции, то есть всего того, чего нам не хватало во время персидской кампании. Правда, как он сказал, теперь склады опустели. Пьяного поручика отправили домой, а через несколько дней он пропал. Мне кажется, что те, кто способствовал его исчезновению, преследовали две цели: во-первых — убрать излишне болтливого свидетеля, а во-вторых — списать на него возможную недостачу, которая наверняка вскроется при первой же ревизии. Я немец, но три поколения назад мои предки осели в России, и мне мучительно больно видеть, как бессовестные чиновники грабят эту великую империю, теперь уже мою страну. Попрошу не счесть сказанное обычной сплетней или доносом и готов подписаться под каждым словом.

— Благодарю вас, Отто Карлович, за преданность государю. У меня больше нет вопросов, и, с вашего разрешения, позволю откланяться.

— Честь имею, сударь.