Укрощение - Камилла Лэкберг (2016)

Конь ощутил запах страха еще до того, как девочка показалась из леса. Всадница подгоняла его, вжимая пятки ему в бока, но в этом не было необходимости. Они двигались настолько слаженно, что животное и так почувствовало желание наездницы двигаться вперед.

Глухой, ритмичный стук копыт нарушал тишину. За ночь выпал толстый слой снега, и лошадь пролагала новый след, так что свежевыпавший снег легкой пудрой вздымался у нее из-под копыт.

Девочка не бежала. Она двигалась неуверенно, неровно, обхватив себя руками.

Всадница окликнула ее. Это был громкий окрик, по которому конь догадался — что-то не так. Шатающийся ребенок не ответил, а лишь продолжил брести вперед.

Наездница приближалась к маленькой незнакомке, и конь еще ускорил шаг. Сильный, едкий запах страха смешался с другим — неопределенным и таким пугающим, что он прижал уши. Больше всего ему хотелось остановиться, повернуться и галопом припустить обратно в денник. Здесь явно небезопасно было находиться.

Их разделяла дорога. На ней было пусто — только ветер гонял по асфальту снег, словно легкую дымку.

Девочка продолжала идти им навстречу. Она была босой, и краснота на ее голых руках и ногах резко контрастировала с белизной, окружавшей их, а засыпанные снегом ели за ее спиной напоминали кулисы. Теперь они находились совсем близко друг от друга, и конь услышал, как его всадница снова крикнула. Ее голос был ему хорошо знаком, однако сейчас он показался чужим.

Внезапно девочка остановилась. Она стояла посреди дороги, а снег вился у ее ног. Что-то странное было у нее с глазами. Они казались черными впадинами на белом лице.

Машина возникла из ниоткуда. Визг тормозов разорвал тишину, а затем раздался глухой удар тела, упавшего на землю. Всадница натянула повод так, что удила врезались ему в губы. Повинуясь, животное резко остановилось. Они словно слились воедино, наездница и он. Такова наука управления лошадьми.

На земле неподвижно лежала девочка. Ее странные глаза были обращены к небу.

* * *

Эрика Фальк остановилась перед зданием исправительного учреждения и впервые оглядела его более внимательным взглядом. В первый раз она была настолько занята мыслями о том, с кем ей предстояло встретиться, что не обратила особого внимания на здание и на то, что его окружало. Однако ей пригодятся все образы, когда она будет писать книгу о Лайле Ковальской — женщине, которая много лет назад жестоко убила своего мужа.

Писательница задумалась, какими словами передаст настроение этого серого, похожего на бункер здания, как заставит читателя почувствовать его замкнутость и безнадежность. Тюрьма располагалась всего в получасе езды от Фьельбаки, унылая и мрачная, с высоким забором и колючей проволокой, но без тех башен с вооруженными караульными, которые всегда присутствуют в американских фильмах. Это сооружение было построено с единственной заботой — оно должно было соответствовать своему назначению. А предназначалось оно для того, чтобы держать взаперти людей.

Снаружи казалось, что здание необитаемо, однако Эрика знала, что все как раз наоборот. Сокращения и жесткие бюджетные рамки привели к тому, что на имеющейся площади нужно было уместить как можно больше людей. Ни один политик не стал бы поднимать вопрос о строительстве новой тюрьмы, рискуя потерять на этом голоса избирателей, — так что приходилось довольствоваться тем, что есть.

Холод пробирался под одежду, и Фальк двинулась к входу. Когда она вошла в приемное отделение, охранник вяло взглянул на ее удостоверение и кивнул, не поднимая глаз на ее лицо. Он поднялся, и посетительница пошла вслед за ним по длинному коридору, думая о том, как безумно началось для нее утро. Впрочем, в последнее время каждое утро в ее жизни начиналось примерно так. Сказать, что ее сыновья-близнецы вступили в фазу упрямства, — значило бы ничего не сказать.