Игра Хаоса - Алексей Свадковский (2016)

Очки позволяли ему видеть суть вещей. Вот огромная книга в переплете из кожи, усыпанная золотом и драгоценными камнями. Хлам, только обложка хоть чего-то стоит, но тексты не несут в себе силы. А вот эти три свитка — сразу в сундук! Каждый из них неуловимо светился мягким синеватым отблеском магической энергии, заключенной в них; возможно, это готовые свитки заклятий, хозяин потом сам разберется.

Ого, а это еще что?.. К Саравати несся, подвывая от боли, мардукай, неся в дымящихся лапах небольшую книгу в скромной темной обложке. Сквозь очки Саравати взглянул на нее, и в страхе сам отшатнулся: в строках книги бушевало пламя, целое море огня, так и рвущееся наружу. Для таких вещей у него было спецхранилище: небольшая шкатулка из всевечного льда, укрощающего пламя любой природы. В нее он и спрятал находку, прежде чем положить в сундук.

— Молодец! — похвалил он мардукая. — Покажи лапы.

Сильно обожжены, но уже затягиваются новой кожей. Еще одна особенность мардукаев: быстрая регенерация. Вылив на ожоги пузырек целебного зелья, Саравати указал на несколько трупов, лежавших на дороге:

— Иди поешь и возвращайся к работе.

Мардукай с визгом понесся к ним, подпрыгивая от радости. Это была лучшая награда для него: отведать еще теплой плоти. А Саравати довольно взглянул на хранилище. Уже заполнены девять карманов. Находки радовали. Если сундук удастся заполнить хотя бы на четверть, можно рассчитывать на награду: может, два, а то и три месяца бытия. Снова быть по-настоящему живым — дышать, есть, пить, разговаривать, а не это тягостное существование, сон без конца, который прерывает вызов хозяина. Да, было бы неплохо. В прошлый раз он отдыхал почти два месяца на зимних курортах Сойолы. Великолепные горнолыжные спуски, податливые красотки и горячее вино; а вечера возле каминов! Мм!..

Гора книг, выброшенных как мусор, росла, и Саравати взглянул вперед. Звуки боя утихли. Кажется, в резиденции Хранителей закончили. Пора выдвигаться, время не терпит. Что там, в хранилище? Он взглянул глазами одного из мардукаев, который был внутри: вырванные из стен полки, перевернутые стеллажи… Все-таки стоит посмотреть самому, чтобы не упустить что-то ценное, и можно уходить…

Лаэта, безучастная ко всему, парила возле алтаря. Ее не интересовала происходящая вокруг схватка, крики смертных, умиравших под ударами заклинаний Саяра или от клинков костяных воинов. Она вместе с сестрами кружилась в неспешном танце вокруг алтаря, вбирая в себя силу, что он им дарил. Темный алтарь был наградой их господину от какого-то темного божества. Он был способен собирать в себя боль смертей и преобразовывать ее в энергию, пригодную для колдовства. Смерть и боль: два самых щедрых источника силы; ради нее темные маги и жрецы всех миров истязают на алтарях своих жертв. Но что значат их жалкие потуги по сравнению с той силой, что доступна ее господину? Целый город здесь и сейчас приносится в жертву темному пламени Хаоса. Сотни смертей, океаны боли впитывает в себя маленький куб черного алтаря, и ее используют Саяр и она для творения заклинаний, несущих новые смерти и новые потоки человеческой боли.

Но вот в уже привычных ей криках, в потоках смертей она услышала что-то знакомое: мольбу о возмездии, о наказании. Беззвучный вопль, не слышимый для живых. Так могли кричать лишь те, кто подобен ей самой и ее сестрам.