Птица в клетке - Таис Сотер (2018)

«Но ты можешь транслировать свои чувства, и это, пожалуй, еще большее чудо. Обратная эмпатия… Я был весьма заинтригован, услышав о ее существовании».

— Почему? — Не могла сдержать своего удивления, и Альге произнес уже вслух:

— Потому что знать, что думает человек, можно и без участия эспера. Современная медицина и психиатрия, пожалуй, может расколоть кого угодно. Как бы люди ни прятали свои тайны, они рано или поздно выходят наружу. А вот испытать то, что чувствует кто-то другой, — совершенно уникальная возможность. Непосредственно прикоснуться к чужой душе… О, не могу даже представить, каково это! Скажи, как это работает?

— Я немного теряюсь…

— Не надо углубляться в теорию. Расскажи мне о самом механизме обратной эмпатии. Что для этого нужно? Я должен прикоснуться к тебе?

— Не обязательно прикасаться, но так эффект будет более интенсивным.

Он тут же протянул широкую крупную ладонь, от которой я едва не отпрыгнула, как от ядовитой змеи, но вовремя сдержалась. В серых глазах вспыхнул насмешливый огонек.

— Ты так напугана, едва ли не дрожишь. Я тоже испугаюсь, когда ты коснешься меня?

— Если не сможете различить мои чувства и свои.

«…А большинство людей, впервые испытывающие на себе мои способности, обычно этого не могут».

— Будет забавно. Как в аттракционе, — задумчиво сказал Альге. — Ну же, давай! Мне не терпится познать тебя.

Нарочитая двусмысленность его слов должна была смутить меня еще больше, но я неожиданно для себя начала злиться: ненавижу, когда мной играют! Что ж, если он хотел испытать меня, — пусть… Я не стала сдерживаться. Злость придала мне решительности, и я вложила свою ладонь в его. Кожа на руках жесткая и шершавая, но неожиданно теплая. Пальцы его на удивление осторожно обхватили мои, и я словно оказалась в космосе, холодном и безмолвном. Маленькая, слабая, я осталась лицом к лицу с этой пустотой, неожиданно жадной и алчущей. Желающей того, чем я обладала, — способности чувствовать. Бояться, ненавидеть, любить… Пустоте было все равно, что именно брать. Она хотела всю меня.

Прежде чем меня выбросило обратно, я успела уловить в этой бескрайности некий размытый образ — единственное яркое и теплое пятнышко во мраке души лонгийца. Но Альге разорвал наш контакт, не дав понять, с чем я имею дело. Все еще ощущала ментальное присутствие лонгийца, так же, как холод и пустоту внутри него, но теперь гораздо слабее. С изумлением, которого не могла скрыть, я изучала его лицо — лучики морщинок в уголках глаз, складку между бровей. Лицо человека, как и все остальные люди, улыбающегося или хмурящегося в зависимости от настроения, но при этом почти не способного на истинные чувства.

Нет, все же полностью безэмоциональным он не был. Сейчас я явственно ощущала его изумление — как отголосок моего собственного — и удовлетворение, которое я точно не испытывала. Он был доволен тем, что произошло; ни капли беспокойства или тревоги человека, ощутившего прикосновение эспера.

«Лучше, чем я думал».

Мимолетная мысль, не предназначенная мне. Единственная, которую я смогла услышать, — Ядгар Альге великолепно владел ментальным контролем. Значит, подловить его я могла во время сильного душевного расстройства или же, напротив, в момент радости. То есть, в случае с этим лонгийцем, практически никогда.

Альге вытащил из кармана мундира платок и приложил к моим губам собственническим жестом.

— Держи.

Только теперь я почувствовала вкус крови на губах и легкую саднящую боль. Ну надо же, прокусила губу! Придерживая платок, напряженно размышляла, будет ли наглостью задать Альге вопрос. Видимо, наша связь еще не окончательно разорвалась, потому что он уловил мою нерешительность.

— Ну же, говори. Я тебя не съем, — снисходительно успокоил он.

— Вы… вы вампир, господин?

Вот теперь, кажется, я действительно сумела ошарашить императора. Темные брови вскинулись вверх.

— Вампир?