Тайная мать - Шалини Боланд (2019)

– Мне продолжать рисовать, – интересуется Гарри, – или помочь тебе? Потому что я очень хорошо умею размешивать шоколад.

– Вот это удача, – отвечаю я, – потому что я-то как раз совсем не умею размешивать шоколад, и это так здорово, что ты мне поможешь.

Широко улыбаясь, ребенок соскальзывает со стула.

Что я делаю? Я должна позвонить в полицию, немедленно. Этого мальчика где-то ищут. Но, Господи, дай мне побыть всего десять минут с этим милым малышом, который считает, что я его мама! Дай мне немного попритворяться, и я сделаю все как надо. Я уже протягиваю руку, чтобы потрепать его по макушке, но тут же отдергиваю ее. О чем я думаю? Ребенка надо вернуть его настоящей матери – она наверняка уже вне себя от горя.

Мальчик снова улыбается мне, и у меня в груди все сжимается от его улыбки.

– О’кей, – говорю я, а потом набираю полную грудь воздуха и сильно моргаю, чтобы прогнать слезы. – Сейчас будем готовить шоколад. Только я выйду на минуточку в прихожую, позвоню и вернусь. Ладно?

– Ага, ладно.

– Ты порисуй пока еще. Я скоро.

Гарри снова вскарабкивается на стул, берет темно-зеленый карандаш и с видом глубокой сосредоточенности продолжает раскрашивать рисунок. Я поворачиваюсь к нему спиной, иду в прихожую и достаю из сумки телефон. Но вместо того чтобы позвонить в полицию, набираю другой номер. В трубке раздаются два гудка.

– Тесс. – Сказано резко и настороженно.

– Привет, Скотт. Мне нужно, чтобы ты пришел.

– Что? Прямо сейчас?

– Да. Пожалуйста, это важно.

– Тесса, я совсем вымотался, да и на улице черт-те что… Я только сел чаю попить. Это не может подождать до завтра?

– Нет. – Стоя у столика в прихожей, я на миг вижу Гарри сквозь щель в приоткрытой двери. Кудрявая челка закрывает ему один глаз. Может быть, он мне снится?

– Что случилось? – Скотт задает этот вопрос таким же тоном, как всегда. На самом деле он хочет спросить: «Ну что там у тебя опять?» Потому что у меня всегда что-нибудь да не так. Я – его пострадавшая жена, у которой на повестке дня вечно какая-нибудь драма или надуманный кризис. Только теперь ему придется убедиться, что причина реальная и я ничего не выдумала.

– Не могу объяснить по телефону, слишком все странно. Приезжай сюда, сам увидишь.

Я слышу долгий тяжелый вздох.

– Дай мне двадцать минут, ладно?

– Ладно. Спасибо, Скотт. Приезжай, как только сможешь.

Мое сердце колотится, и я никак не могу понять, что происходит. У меня в доме ребенок, который заявляет, что его привел ангел. И говорит, что я его мама. Но он не мой сын. Так откуда же он взялся?

Снова делаю глубокий вдох и иду в кухню. Там тепло, радостно, уютно. Ничего похожего на обычную атмосферу одиночества.

– Можно начинать варить шоколад? – Гарри смотрит на меня сияющими глазами.

– Конечно. Сейчас достану кружки. А ты открывай пока вон тот ящик и бери оттуда самую маленькую кастрюльку, какую только сможешь найти.

Малыш тут же бежит к ящику.

– Гарри, – говорю я. – Где твои родители – мама и папа?

Он смотрит на кастрюльки в ящике.

– Гарри? – окликаю его я.

– Их здесь нет, – говорит мальчик. – Вот эта годится? – Он берет кастрюльку для молока из нержавеющей стали и показывает ее мне.

– В самый раз. – Я киваю и беру ее у него. – Ты можешь сказать мне, где живешь?

Нет ответа.

– Ты убежал из дома? Потерялся?

– Нет.

– Но где твой дом? Или ты живешь в квартире? Где она? Здесь, во Фрайерн-Барнет? В Лондоне? Недалеко от моего дома?

Ребенок хмурится и начинает смотреть на плиточный пол у себя под ногами.

– А фамилия у тебя есть? – спрашиваю я так нежно, как только могу.

Он поднимает голову и смотрит на меня, выпятив подбородок.

– Нет.

Я снова пробую разговорить его, на этот раз присев перед ним на корточки, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Гарри, милый, как зовут твою маму?