Бабочка - Марина Эльденберт (2019)

— Потому что тебя ждут сестры. Ты должна о них позаботиться.

Как же я могу о них позаботиться? Я умерла.

— Ошибаешься. — Мама неожиданно улыбается, протягивает руку и указывает в сторону океана, где в темноте разгорается свет маяка. — Ты никогда не умрешь в воде.

— Нет?

— Нет. Вода — это жизнь, Вирна. Возвращайся домой.

Прежде чем успеваю опомниться, она шагает ко мне и едва уловимо проводит ладонью в воздухе, почти касаясь моей щеки. Это прикосновение я ощущаю ласковым ветерком, от которого по телу разливается странное тепло.

— Все. А теперь иди.

— Идти? Куда?

— Ты знаешь.

Я поворачиваюсь к бьющемуся о скалу океану.

— Что значит вода — это жизнь?

— Возвращайся домой, Вирна. Время почти истекло.

Раньше, чем я успеваю сделать вдох, платье подхватывает ветер, шлейф летит впереди.

— А Лэйс? — спрашиваю я.

Но что-то с неумолимой силой тянет меня вперед. Рывком сдергивает со скалы, я снова падаю в воду, только на этот раз чувствую ее всей кожей: она обтекает меня, забивается в нос и в уши, рассыпает волосы, искрящиеся под светом стремительно приближающегося маяка. Настолько стремительно, что я кричу и пытаюсь отпрянуть, но тщетно.

Он надвигается на меня сверху, столкновение неизбежно, и оно выбивает из груди воздух. Подбрасывает меня наверх, я с жадностью втягиваю воздух, и грудь взрывается болью. Захожусь в кашле, жмурясь от соленой воды, от хлещущих наотмашь струй, бьющих меня по щекам. От рева хочется зажать уши, от свиста ветра почти ничего не слышно. Свист ветра?!

Широко распахнув глаза, я вижу над собой К’ярда: он такой же мокрый, как я. Рубашка облепила тело, с волос стекают капли, а глаза… пустые и черные. Никогда в жизни я не видела таких глаз у въерха, поэтому сейчас ору и пытаюсь отползти, но он перехватывает меня за руку.

— Стой, Вирна! Вирна!

— Отпусти! — ору я. — Отпусти, отпусти, отпусти!

Когда хватка на моей руке становится слабее, вскакиваю и, поскальзываясь, бегу в сторону… мне не важно куда, просто по побережью, в пустоту, где вокруг только ветер, дождь и сумасшедший рев волн. К’ярд догоняет меня практически сразу, перехватывает, разворачивает лицом к себе и встряхивает.

— Все в порядке?! — кричит он. — Вирна!

Он хочет знать, все ли со мной в порядке?! Я бью его в грудь, и он на миг почти отпускает меня снова, но тут же резко притягивает к себе.

— Все в порядке! — говорит уже утвердительно.

Темную ночь его глаз наконец-то пронзают привычные искры. Они вспыхивают и тут же гаснут, глаза снова темнеют, как океанская глубина.

— Все в порядке. Ты в безопасности.

Пока меня колотит в его руках, я успеваю понять две вещи: первое — я не умерла. Не может прикосновение по ту сторону быть таким реальным и жестким, а еще… последний, рядом с кем я бы оказалась после смерти, — это К’ярд. Это второе.

К’ярд. Рядом со мной. Обнимает меня. Прижимает к себе.

— Отпусти! — резко вырываюсь из этих объятий, отступаю на несколько шагов.

— Тебе нужно в больницу.

— Мне нужно домой.

— Тебе нужно в больницу, — упрямо повторяет он. — И едха с два я на этот раз тебя отпущу, синеглазка.

— Мне нужно домой! — ору я.

Там девочки, и при мысли, что эта чокнутая Ромина может что-то им сделать, волосы на моей голове шевелятся. Алетта!

— Алетта!

Должно быть, глаза у меня совсем дикие, потому что К’ярд не пытается ко мне приблизиться. Ветер хлещет нас по лицу, разметав по щекам и лбу мокрые пряди.

— Что — Алетта? — кричит он.

Говорить иначе не получается, потому что ветер ревет со страшной силой, а волна идет за волной. Здесь, за чертой города, нет никаких силовых щитов… За чертой города!

— Алетта… они чем-то накачали ее и бросили в парке… это она привела меня к ним.

Я хватаюсь за голову и стискиваю ее, словно это может помочь. К’ярд делает ко мне шаг и вцепляется в локоть.