Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

– Похоже, Сол выводит деньги конторы на один из своих банковских счетов. А потом маскирует это дело и фальсифицирует цифры в счетах, которые выставляет клиентам.

– Но зачем ему заниматься подобными вещами?

– Чтобы сократить сумму займа. Ему, наверно, трудно его выплачивать.

Патрик предложил Аните поужинать. Сказал, что она может оставаться у него столько, сколько хочет. А потом вдруг зазвонил телефон. Портье сказал, что здесь Вуди и что он хочет подняться. Патрик попросил Аниту посидеть пока в одной из спален. Вуди вошел в квартиру.

Остальное я знал.

Когда Патрик замолчал, я долго сидел совершенно ошеломленный, не в силах вымолвить ни слова. Но сюрпризы на том не кончились. Чуть позже Патрик рассказал, что говорил с Гиллелем про талацен. Поехал к нему в Мэдисон и заставил признаться во всем.

Гиллель сказал, что вечером 14 февраля между ним и Вуди произошла страшная ссора. Вуди обнаружил спрятанные в шкафу остатки талацена. Гиллель не озаботился тем, чтобы их выбросить.

– Ты давал Вуди допинг без его ведома? – Патрик был в отчаянии.

– Я хотел, чтобы его выгнали из футбольной команды. Выяснил список запрещенных препаратов, талацен было проще всего достать. А дальше оставалось только подмешать порошки к протеинам и пищевым добавкам, которые принимал Вуди.

– Но зачем ты это сделал?

– Я ему страшно завидовал.

– Ты? Завидовал Вуди?

– У родителей он ходил в любимчиках. Это было ясно. Все внимание только ему. Это я понял, когда нас разлучили и мне пришлось поехать в специальную школу. Родители просто выгнали меня из Балтимора. А вот Вуди держали при себе. Папа научил его водить машину, поощрял его заниматься футболом, водил его на матчи “Редскинз”. А я в это время где был? Торчал в говенной школе, в часе езды оттуда! Он отнял у меня родителей, а потом и мою фамилию. В университете решил называться Гольдманом. Получил благословение моих родителей на то, чтобы наше имя красовалось у него на майке. Теперь он был Великий Гольдман, футбольный чемпион. Он был нам обязан всем, мы его на улице подобрали. И когда его спрашивали, кто он такой, он всегда говорил: я приятель Гиллеля. Точкой отсчета был я. А теперь, в университете, когда я представлялся, мне говорили: “Гольдман? Как Вуди, игрок футбольной команды?” Я больше не хотел, чтобы он играл, не хотел слышать фамилию лже-Гольдмана. И в конце лета, после смерти дедушки, решил действовать. Я наводил порядок в дедушкиных бумагах и нашел его завещание. Отец нам говорил, что дедушка своей последней волей оставил нам, Вуди, Маркусу и мне, шестьдесят тысяч долларов на троих. Так вот, это была ложь. В завещании дедушки Вуди вообще не упомянут. Но отец, чтобы не обижать своего драгоценного Вуди, решил его туда включить своей волей. Вуди стало слишком много, я должен был что-то с этим делать.

Для меня это был страшный удар.

Значит, это Гиллель разрушил карьеру Вуди. Это из-за него, после ссоры с ним, Вуди кинулся к Патрику Невиллу вечером 14 февраля, налетел на тетю Аниту, и она погибла.

А дядя Сол так долго жил после Драмы в балтиморском “Марриотте” не потому, что не хотел возвращаться в дом в Оук-Парке, а потому, что дом больше ему не принадлежал. К тому моменту он уже несколько месяцев сидел без работы, деньги кончались, он не мог больше выплачивать кредит. И банк в конце концов наложил арест на дом.

– Почему вы никому об этом не рассказывали? – спросил я Патрика.

– Чтобы не добавлять печалей твоему дяде. Вуди и Гиллель оба знали правду про талацен. Зачем же впутывать в это дело еще и твоего дядю? И стоило ли сообщать Гиллелю, что его отец растратил деньги бюро и заложил дом, чтобы спонсировать стадион в Мэдисоне? У твоего дяди не осталось ничего, только его достоинство. Я хотел его сберечь. Я всегда любил твою семью, Маркус. И всегда хотел вам всем только добра.

51

Коконат-Гроув, Флорида,

сентябрь 2011 года