Кровь на палубе - Иван Любенко (2013)

– Ну конечно! – согласился адвокат. – Кроме того, он являлся владельцем десятирублевой банкноты с памятным номером и, как я полагаю, отзывчивым человеком, решившим помочь своему хозяину, у которого финансовые дела шли далеко не лучшим образом. Но доброта не всегда идет во благо. Забегая вперед, скажу, что в Порт-Саиде я получил две телеграммы. В одной из них говорилось, что все недвижимое имущество купца второй гильдии Пустоселова – три скобяные лавки и родовой дом на Мещанской улице – давно заложены под обеспечение пятилетнего кредита в Азовско-Донском Российском Торгово-Промышленном банке. Сумма займа составляет сто тысяч рублей. Договор подписан 19 февраля 1906 года. Стало быть, уже в следующем году он должен был бы по нему полностью рассчитаться. Однако дела шли не лучшим образом… А тут подоспело предложение Русанова о финансировании поисков золотой пещеры и, соответственно, назревал дележ будущих сокровищ. А зачем соглашаться на часть, когда можно получить все? Вот вам и мотив убийства.

– Позвольте, Клим Пантелеевич. Вы все время упоминаете о сокровищах, о золотой пещере. А какое отношение ко всему этому имеет не раз упоминавшаяся здесь десятирублевая купюра? – недоуменно поморщился Лепорелов.

– Самое прямое! Ведь именно господин Завесов и разгадал криптограмму. Текст этого зашифрованного сообщения был следующий: golden cave S 15° 59’8.6” E 50°15’54.2”, то есть указаны точные координаты клада. Их Савелий Русанов написал на чистом поле той самой банкноты, которую Пустоселов забрал себе, имитируя ограбление после совершенного им убийства. И злодей носил ее в собственном портмоне.

– Но зачем? Это же прямая улика! Тем более что она была насквозь пробита ножом! – удивленно воскликнул полицейский.

– Вы правы. Но о ней знал лишь один человек – Завесов. А для преступника «красненькая» была своего рода талисманом, который должен был привести его к богатству. Да и потом, купец мог всегда отпереться, сказав, что получил ее на сдачу. Что же касается Завесова, то позже, когда ему стало известно об убийстве Русанова и о том, что экспедицию на Мадагаскар возглавит Пустоселов, далеко не глупому географу уже не составило труда выявить преступника. Однако он не пошел в полицию, а решил шантажировать злодея, с тем чтобы самому оказаться на корабле, плывущем на этот далекий остров. Вероятно, они договорились, и он был в доле с купцом, но, как вы понимаете, недолго. Лиидор Макарович не верил убийце и, чтобы хоть как-то обезопасить себя, составил письмо, где, вероятно, поведал все, что знал. Скорее всего, он сказал об этом и самому Пустоселову. Но негоциант раньше меня нашел послание, спрятанное за православным складнем. И мне пришлось довольствоваться лишь вмятинами на чистом тетрадном листе, оставшимися от давления стального пера, да следами чернил на промокательной бумаге, которые я прочел в зеркальном изображении. А там я разобрал всего несколько слов: две буквы «о», на некотором расстоянии и – «…УБИЛ РУСАНОВА И МЕНЯ». Но кто? Если предположить, что две «о», стоящие перед словами, – часть фамилии преступника, то подходят всего двое: Пустоселов и Лепорелов. Согласитесь, на настоящую улику эта надпись явно не тянула.

– Одного понять не могу, – поделился сомнениями ботаник, – Завесов перед смертью в подземелье даже не вскрикнул. Уж я бы точно услышал…

– Ничего удивительного, – пояснил Ардашев, – его сначала оглушили камнем, а уж потом зарезали. Согласитесь, Афанасий Пантелеймонович оказался довольно неплохим актером и всем своим видом показывал, что был не на шутку испуган случившимся.

– Не знал я, Клим Пантелеевич, что вы меня в душегубы-то записали, не знал, – обиженно пробубнил преподаватель. – Ну да ладно, чего уж там – следствие дело такое…