Нежные листья, ядовитые корни - Елена Михалкова (2015)

Рогозина удивленно обернулась к завучу, сидевшей над тетрадями с красной ручкой. Завуч на этой неделе заменяла всех учителей подряд и к пятнице выглядела совершенно обессилевшей. «Дерьмовая работенка, – подумала Светка. – И как только на нее люди добровольно соглашаются?»

– Да, Инна Аркадьевна?

– Дежурный класс в полном составе с уроков сбежал, – сказала та, не отрывая взгляда от очередного сочинения. – Будь добра, пройдись со шваброй. Господи, что они пишут, что они пишут! – она всплеснула руками. – «Раскольников был продукт». Вот как это понимать? Какой продукт – маргарин, что ли?

– Продукт эпохи, Инна Аркадьевна.

– Ах, эпохи…

Завуч с бессмысленным взглядом покусала ручку.

– Маргарин, между прочим, тоже продукт эпохи, – рассеянно заметила она.

«Кукукнулась Голишкина, – констатировала Светка. – Шифер перегрелся на сочинениях».

– Простите, Инна Аркадьевна, я не поняла, что мне сделать, – вслух сказала она. Ей представилось, как она шагает по подиуму от бедра, помахивая шваброй. «А что, концептуальненько!»

– По классу пройдись, – повторила завуч. – Вон как меловые следы разнесли.

Рогозина с изумлением уставилась на нее.

– Пол помыть, что ли? – после долгого молчания уточнила она.

– Да-да, протереть влажной тряпкой.

Инна Аркадьевна принялась размашисто писать что-то на тетрадном листе, не обращая больше внимания на Светку.

Но Света так долго и пристально смотрела на нее, что завуч ощутила на себе тяжелый взгляд и очнулась.

– Да? Что? – на секунду она забыла, о чем говорила с этой красивой девочкой.

– Инна Аркадьевна, я не буду мыть пол.

– Прости?

– Я не буду мыть пол, – громко повторила Рогозина. Широко расставленные зеленые глаза смотрели на завуча со спокойной уверенностью.

Голишкина сняла очки.

– У тебя аллергия на пыль?

– Нет у меня никакой аллергии, – Светка даже улыбнулась. Она могла бы выдумать тысячу причин, но не понимала, чем плоха правда. Ей нравилась завучиха, хоть та и выглядела как очкастый кролик, и Светка не хотела оскорблять ее враньем.

– Тогда в чем дело?

– Я просто не буду. Не хочу.

Инна Аркадьевна надела очки и, моргая, уставилась на девушку.

– Я тебя не понимаю, Света.

Светка раздраженно переступила с ноги на ногу. Господи, что здесь непонятного!

– Я считаю, что это унизительно, – пояснила она. – Я и швабра – вы уж простите, Инна Аркадьевна, – это две вещи несовместные, как сказал классик.

Завучиха перестала моргать.

– Несовместные, – повторила она. – Вот как.

– Абсолютно, – подтвердила Светка.

Они немного помолчали. Рогозина уже изнывала от желания идти домой. Но, как выяснилось, у завучихи остались вопросы.

– А почему они несовместные? – каким-то странным тоном поинтересовалась она.

«Шифер не просто перегрелся, но и треснул», – констатировала Светка. И постаралась подобрать понятные, простые слова.

– Я же не уборщица, Инна Аркадьевна. Я ученица старших классов.

– Но в нашей школе все ученики, когда дежурят, моют полы!

– Только не я, – открестилась Светка. – Что я, дура, что ли?

– Светлана!

– Ну, серьезно, Инна Аркадьевна!

Светка искала объяснение, но видела по лицу завучихи, что та вряд ли что-то осознает. Как донести до нее, что уборщица – это низшая каста, а Света Рогозина никогда не опустится до этого уровня?

– Вы бы еще туалет предложили мне помыть! – нашлась она. – Тоже полезный труд!

Голишкина начала багроветь.

– При чем тут полезный или нет! – резко сказала она. – Унитазы моет специально нанятый человек. А классы прибирают ученики своими силами.

– Нет у меня на это сил, – кротко заметила Света.

– Рогозина!

Инна Аркадьевна даже привстала от возмущения.

– Возьми, пожалуйста, щетку с тряпкой и протри пол, – отчеканила она. – Это минутное дело.

Светка покачала головой.