Больно не будет - Ольга Вечная (2021)

Сегодня мы, наконец, обо всем поговорим. Он приехал ровно в четыре и ждет в машине. Заканчивая последнее занятие, я то и дело поглядывала в окно. Ждала. А как машину увидела, заулыбалась и успокоилась. Не передумал, значит.

Рано утром, собираясь в логоцентр, я надела свое самое красивое платье и новые сережки, демонстрируя готовность к диалогу.

Выбегаю на улицу, без колебаний сажусь в знакомую БМВ. Боже, сколько всего видела эта машина! Была свидетелем самых светлых и болючих моментов наших отношений.

Ярослав поспешно доедает шаурму, кивает мне с набитым ртом. Я сначала улыбаюсь — он похож на хомяка с надутыми щеками, весело с ним здороваюсь, но осекаюсь на полуслове. Выглядит он плохо. Действительно плохо, будто не спал всю ночь. Глаза воспалены, взгляд тяжелый.

— Что-то случилось? — спрашиваю я. — Яр, все живы?

— Да, все отлично. Покатаемся?

Некоторое время мы колесим по городу. Я разглядываю прохожих, не особенно следя за дорогой. Через некоторое время понимаю, что мы не просто разъезжаем по дворам, а срезаем заторы, покидая город. Яр уверенно ведет машину, мы движемся к конкретной цели.

Через двадцать минут он останавливает БМВ на смотровой, перед нами Енисей и весь правый берег как на ладони! Но нам обоим нет дела до красивых видов, мы синхронно отстегиваем ремни безопасности и поворачиваемся друг к другу.

— Как ты после вчерашнего? — спрашивает он.

— Прекрасно, — робко улыбаюсь. — Просто прекрасно. А ты?

— Особо ничего не понял, надо бы повторить, — усмехается. Да, мы уже в июле наповторялись от души! Я бы сказала об этом вслух и продолжила флирт в других обстоятельствах, но не сейчас.

— Яр, — я укоризненно приподнимаю брови, давая понять, что мы будем говорить серьезно. А самой нравится, так сильно нравится, что он прежний!

— Хорошо, — соглашается Ярослав, выключает радио. — Я тебе сейчас все скажу как есть. Ты, главное, помни, что я люблю тебя, хорошо? — дождавшись моего кивка, он продолжает: — Я сорвался на сборах в первый же день, — он больше не улыбается, говорит спокойным ровным голосом. — Ситуация была неоднозначная, я сделал все правильно, но перестарался. Меня отправили домой работать с психологом.

Вот так просто. Объяснение, которого я так сильно ждала все это время, уместилось в несколько предложений.

— Что же произошло? — от волнения прижимаю руки к груди.

— Я заменял инструктора на стрельбище. Один мужик — новенький, но не из наших — во время того, как я объяснял суть упражнения, выстрелил автоматной очередью по земле в метре от меня. За это я разбил ему морду в кашу.

Я сглатываю.

— В метре от тебя?

— Да. Рука у него дрогнула или прикольнуться хотел, выказать неуважение ко мне лично или еще что-то — не имеет значения. Если бы дуло было направлено чуть выше — я или какой-то другой парень не вернулись бы домой.

— Какой ужас, — от истерики меня спасает лишь совершенно ровный и успокаивающий голос Яра. Без эмоций. Прямой открытый взгляд его уставших глаз.

— Ошибка недопустимая. Представь, если все начнут баловаться на стрельбище. За такое не ругают, а сразу бьют. Я думал, зашибу его до смерти, но меня оттащили. Его отстранили, мои действия посчитали оправданными, но я перестарался, пары ударов вполне хватило бы. Поэтому сняли со сборов и вернули домой работать над вспышками гнева. Как понимаешь, это была не просьба, а приказ. Мы с психологом копнули, а внутри у меня, оказывается, яма образовалась, прикрытая хворостом. Фигурально выражаясь. Мне надо было с этим разобраться. Одному, Кать.

— Из-за меня? — я тоже говорю спокойно. Время эмоций прошло, нам нужно выяснить до конца обстоятельства нашей ссоры.

— Вот поэтому я и не хотел тебе говорить, — его глаза на мгновение светлеют, — чтобы ты не винила себя. Это только между мной и немцем, тебя не касается никоим образом.

— Яр, надо перелистнуть ту страницу.