Больно не будет - Ольга Вечная (2021)

— Ты понимаешь, что если бы я захотел какую-то женщину… любую. Вдруг спятил, предположим, крыша съехала. Захотел и напал. Ни одна бы на всей планете от меня не отбилась. На крайний случай я бы ее просто вырубил. Ни одна, Катя.

Она смотрит на меня как мышонок на удава.

— Ты меня поняла? — ощутимо сжимаю ее плечи, подтверждая свои слова, и она быстро кивает. Я продолжаю: — Я очень рад, что ты цела и здорова. Если бы ты отбивалась ценой своей жизни — это стало бы для меня трагедией. Это моя вина, я не углядел за тобой. Оставил на территории своего злейшего врага одну в беспомощном состоянии. Так спешил на базу, что оставил тебя. Ты когда-нибудь сможешь меня за это простить, Катя?

Ее глаза огромные. Я жду ответа, и она кивает несколько раз. Тогда я обнимаю ее, покачиваю.

— Мама сказала, что ты никогда не примешь меня обратно.

— Мы же внимательно осмотрели тебя в зеркале. Нюхали, пробовали. Изменилась бы — ни за что бы не принял, — сам зажмуриваюсь, качая головой. Впервые за вечер она не видит мое лицо, и я могу отпустить эмоции, дать волю чертям, рвущимся изнутри, требующим мести. От стремительного, разрушающего гнева перед глазами темнеет. Я запихиваю всю гамму эмоций обратно в дальний угол, вешаю замок. Не время. Пока рано. Катя тихо-тихо смеется. Спорю, впервые за почти двое суток.

— Если с тобой что-то случится из-за меня — я не переживу, Ярослав. Я тебе клянусь, что не переживу. Перелома челюсти с тебя хватит, слышишь меня?

Киваю ей.

— Да, моя маленькая храбрая девочка, со мной ничего не случится, не беспокойся. Я у тебя солдат бывалый.

— Я тебя люблю. Я так сильно тебя люблю, Яр. Я люблю тебя больше жизни, я никогда так никого не любила. Я не знала, что так сильно можно любить. Для меня самое страшное — это предать тебя. Я бы никогда, я… никогда…

— Ш-ш-ш, не рви мне душу еще сильнее. Пойдем, надо полежать. Отдохнуть. Подумать. Ты спать собиралась, когда я приехал. Кажется.

Она доверчиво кивает, я отрываюсь от нее, но потом сам тянусь и хаотично целую ее в лоб, виски, в щеки. Она смелеет и кладет руки на мои плечи, гладит, пробегает пальчиками по затылку. Так нерешительно и робко, что в груди снова все сжимается.

Как ее можно обидеть? Как вообще можно причинить боль этой испуганной девочке? Каким животным надо быть, чтобы пропустить мимо ушей «нет»?

Прижимаюсь губами к ее, она тянется ко мне, подается вперед всем телом. Размыкает губы, и я ее целую, облизываю, снова целую. Прикусываю ее нижнюю губу, будто собираюсь съесть. Она всхлипывает, но терпит. Доверяет. Снова целую, чувствуя, как она обнимает меня крепче руками и ногами.

Но я не могу переспать с ней сейчас. Не имею на это морального права, пока эта тварь радуется жизни. В нескольких километрах от меня.

— Пойдем. Полежим, — разрываю поцелуй и произношу хрипло. Паника читается в ее глазах, она их быстро опускает, прячет от меня, много раз кивает. Наверное, напридумывала себе всего, но мне тоже нужно время, чтобы все это осмыслить.

Мы идем в мою комнату, она снимает сарафан, натягивает мою футболку и послушно укладывается в кровать. Я тоже раздеваюсь и, выключив свет, устраиваюсь рядом. Обнимаю ее со спины.

Я не собираюсь засыпать, но на пару часов меня вырубает. Я хоть и тренирован, но последние двое суток настолько насыщены событиями, что немного отдыха не помешает. Просто чтобы остудить голову.

Просыпаюсь в начале третьего. Катя крепко спит рядом. Сопит, полностью расслаблена.

Прости, маленькая, оставлю ненадолго.

Тихо поднимаюсь, одеваюсь на ощупь. На кухне пишу записку, что вышел прогуляться, скоро вернусь. Прошу ничего не бояться, я в полном порядке.

Выхожу на улицу, натягиваю на лицо капюшон от черной толстовки. Втягиваю в легкие тяжелый влажный воздух, оглядываю лужи, мокрые лавки, листья на деревьях — видимо, мы проспали грозу.