– Такого взгляда от тебя я на себе ещё не ощущал.

– Специалист по взглядам?

– Это же довольно просто.

– Хорошо, тогда ответь, сколько других девушек смотрело на тебя таким же взглядом, как я?

– Не знаю. Нет. Не так. Мне было до лампочки, что ещё помимо понятного интереса есть в этом взгляде. И есть ли вообще. А в тебе интересует всё… Может, скажешь, что творится в твоей голове, Поля?

– Чёрт… Спроси что-нибудь попроще, кот. Я и сама не понимаю, что там творится. Сплошной бедлам и никакого порядка. С твоим появлением всё перевернулось с ног на голову и прошлось колесом. Чтобы уж наверняка.

Дима съезжает на обочину и тормозит Fiat.

– Почему мы остановились?

– Дядшка Жо сказал… И не фыркай, ёжик. Что если я хочу запасть тебе глубоко в сердце, обязательно должен показать это.

Дима выходит из автомобиля и открывает дверцу с моей стороны.

– Ладно, пойдём смотреть на уроки соблазнения от дядюшки Жо.

Я притворно вздыхаю и якобы нехотя вылезаю из автомобиля. Хотя момент сейчас в чём-то настолько трогательный, что я согласилась бы на всё, даже если кудряш предложит стать боевиком Аль-Каида.

Дима закрывает мне глаза ладонями и, разворачивая меня на сто восемьдесят градусов, заставляет идти вперёд.

– Боже, какая тайна… И что я там не видела?

Дима останавливается, отнимая ладони от глаз:

– Теперь смотри…

Чёрт… А вот такого я точно не видела. Казалось бы, дорога и дорога. Но сейчас мы находимся на такой высокой точке, что отсюда и до самого горизонта видны лавандовый поля. Нежно-фиолетовое море и ласковые лучи закатного солнца, золотящие всё. Сердце замирает от этой красоты. Я привычно тянусь за фотоаппаратом и понимаю, что оставила его в рюкзаке на переднем сиденье автомобиля . Дима перехватывает меня, прижимая к себе.

– Постой же ты. Зачем тебе этот третий лишний сейчас? Брось. Пусть что-нибудь останется только в твоей памяти, не будучи запечатлённым в картинке.

– Я просто хочу схватить момент и заставить его замереть без движения.

– Задержи его вот здесь, – Дима касается пальцами висков и аккуратно кладёт ладонь поверх груди, – и вот здесь тоже.

Я улыбаюсь. У меня нет слов, подходящих к ситуации. И даже те немногие, что есть, разлетаются куда-то прочь. Внутри меня плещется только чувство лёгкой эйфории, от которой становится легко-легко, стоит взмахнуть руками и унесёт куда-то прочь. Дима легонько касается губ, невесомо и нежно, словно целует снежинку, стараясь, чтобы её не растопило жаром дыхания. Он зажимает моё лицо в ладонях и прижимается лбом к моему.

– Ты изумительная. Я говорю тебе это не потому, что надо сказать что-то, приличествующее данной ситуации. Ты мне на самом деле очень нравишься. Настолько сильно, что я не знаю, что мне с этим делать. Меня рвёт на части рядом с тобой. И каждая из этих частей стремится быть поближе к тебе, прилипнуть и…

– Как рыба-прилипала?

– Бля, Поля. Только ты можешь испортить такой момент. Я, можно сказать, тебе сейчас в любви признаюсь, а ты ржёшь надо мной.

Если бы ритм моего сердца записывали азбукой Морзе, в данный момент после нескольких точек шли несколько тире подряд.

– Я не смеюсь. Ни капельки. Ладно, признаюсь, самую малость. Просто потому, что мне так привычнее.

– А ты ничего не хочешь мне сказать?

– Напрашиваешься на ответный комплимент или признание? Нет… Я лучше поцелую тебя.

Губы касаются губ нежно и так сладко, что оторваться удаётся далеко не сразу. Я вздыхаю, обнимая кудряша:

– Ладно, вынуждена признать, что дядюшка Жо когда-то был тем ещё романтиком. Место замечательное и очень красивое. Я ещё в жизни не видела ничего красивее.

Глава 25. Молоко Франции

– Ален, – стискивает мою ладонь здоровяк, как две капли воды похожий на дядюшку Жо.