Пандемия - Франк Тилье (2016)

Капитан полиции добрался до небольшого возвышения и всмотрелся в зал, сдвинув очки на нос. Потом стал расхаживать, лавировать между креслами, вдоль барных стоек, по коридорам. Вдруг взгляд его остановился на человеке, неподвижно стоявшем, опираясь на бетонный столбик, в стороне от танцпола, с другой стороны. Профиль с птичьим клювом вырисовывался в сине-зеленом свете. Николя весь напрягся. Отойдя в угол, он позвонил Леваллуа:

– Я его вижу. Когда придет подкрепление?

– Шесть человек будут через две-три минуты. Люди из Пастера следом, другие едут в отель, чтобы заняться блохами. Здесь становится горячо, ребята из охраны говорят с физиономистом на входе. Скоро они нарисуются и потребуют у нас объяснений.

– Черт, он уходит! Подходи к бару!

Леваллуа присоединился к нему, без маски. Человек-птица отошел к другому столбику, чтобы сменить угол зрения, по ту сторону танцпола, метрах в двадцати. Двое полицейских спрятались в нише.

– Что бы мы ни сделали, рискуем вызвать панику! – крикнул Леваллуа в ухо Николя.

– Выбора нет. Он наблюдает, вот-вот нанесет удар. Если через минуту никто не придет, набрасываемся на него. Застигнем его врасплох.

Они замерли, начеку. Каждая уходящая секунда была пыткой. Вдруг Человек-птица вышел на середину танцпола.

Николя кинулся в обход бара, вдоль стен, Леваллуа следом. Они пробежали за креслами, там, где сновали официанты. Музыка грохотала. Наполнялись бокалы. В стробоскопическом эффекте маски и костюмы, казалось, парили в воздухе, точно призраки. В этом хаосе Леваллуа покосился на вход и увидел, как много людей вбежало в коридор. Вероятно, команды подкрепления уже подоспели и объединили усилия со службой охраны.

– Кажется, подкрепление уже здесь!

Но Николя не слушал, он спустился на несколько ступенек, пробился к танцполу и оказался прямо за Человеком-птицей, который стоял неподвижно, в черном капюшоне поверх маски. Двое полицейских были всего в двух метрах от него. Они переглянулись и бросились на цель.

В долю секунды Жак обхватил его одной рукой за шею и повалил на пол, а Николя заломил правую руку за спину. Щелкнули наручники. Раздались крики, зазвенело разбитое стекло, толпа прихлынула к ним, точно волна на поверхности воды.

– Расступитесь! – заорал Леваллуа. – Назад! Назад!

Жак пытался справиться с людским потоком. Николя, воспользовавшись этим, приподнял полу его куртки и выхватил оружие, засунутое за пояс брюк. Сжав в кулаке «зиг-зауэр», он приставил дуло к адамову яблоку подозреваемого, которого успел перевернуть.

– Николя! Не дури!

Николя тяжело дышал, пот заливал ему глаза. Звуки долетали до него искаженными, ниже, медленнее. Его указательный палец дрожал на спусковом крючке, а прямо за его спиной вопила в истерике какая-то женщина. Николя оставалось сделать только одно движение. Нажать. Перед глазами его стояла Камиль, распятая на рельсе. Словно очень издалека он слышал крик своего напарника: «Не стреляй!» Толпа расступилась, вбежала группа полицейских.

Леваллуа опустился перед ним на колени и протянул руку, требуя оружие.

– Не губи себя…

Николя посмотрел ему в глаза, чуть не плача. Он все же нашел в себе силы убрать оружие от шеи подозреваемого и сорвать с него птичью маску.

Ему показалось, будто в животе у него разорвалась граната.

– Это не он, мать твою!

Жак Леваллуа вырвал у него из рук пистолет и тоже констатировал их ошибку. Их сбил с толку костюм. Николя с трудом поднялся, как оглушенный и в такой же панике, как и люди вокруг него. Человек, которого они взяли, был словно парализован и не мог сказать ни слова. Это был блондин, а у Мюрье были черные волосы.

Николя кружил на месте, затянутый в адскую круговерть. Вспышки, звуки, толпа – все било его по нервам. Дыхание у него перехватило, он поднял глаза к небу, словно в поисках воздуха, и тут увидел его – наверху, перегнувшегося через парапет второго этажа.