Пандемия - Франк Тилье (2016)

В двадцати километрах от Бышкова лежал Чаплинек, славный городок в окружении озер и рощиц, до которого, к счастью, не долетали тошнотворные запахи. У берегов были пришвартованы прогулочные катера, беззаботные рыбаки кучковались на понтонах. Шарко удивили количество и красота отелей, попавшихся им по пути.

– Люди приезжают сюда отдохнуть со всей Польши и из-за границы тоже, – сказал Крущек. – Разумеется, им не говорят о «БарнФилде». Здесь это слово табу.

Далеко на горизонте собирались черные тучи, предвещая приход циклона, который шел по Европе с запада на восток. Полицейские припарковались перед симпатичным частным домиком за оградой, в тихом месте на опушке леса.

– Врач должен расколоться, – сказал Шарко. – Я не хочу терять время на официальные процедуры.

– Не беспокойтесь, нам известно столько, что у него не будет выбора. И я тоже терпеть не могу процедуры.

До отъезда из Бышкова они расспросили насчет врача кое-кого из местных жителей. Ответы соседей были точными и внятными. У Шарко уже частично сложилось правдивое представление о зловещей организации, созданной для того, чтобы вирус заражал людей. Тем или иным образом врач был замешан. Оставалось выяснить, что ему известно и какова его роль в организации.

Большая собака выбежала им навстречу, когда они шли к крыльцу. Дверь открылась, не успели они постучать. Славомир Адамчак оказался здоровенным, чуть сутулым мужчиной лет сорока, с высокими скулами и кривым боксерским носом. На нем была рыбацкая одежда цвета хаки. В его серых глазах мелькнул огонек, когда он встретился взглядом с польским полицейским.

– Чем могу вам помочь, лейтенант?

– Мы с моим французским коллегой хотели бы поговорить с вами.

– Хорошо, но… у вас есть какие-то документы, что-нибудь? Сегодня ведь воскресенье, и у меня не так много времени.

– Собрались порыбачить на озере?

– Верно.

– Погода, похоже, портится.

Адамчак с улыбкой кивнул:

– Хороший рыбак плюет на погоду.

Улыбка тотчас исчезла, когда Крущек сунул ему под нос фотографию с места преступления. Шарко не понимал по-польски, но легко угадал намерения своего коллеги: идти напролом прямо к сути.

– Вот мои бумаги.

Врач поморщился. Он так и стоял в дверях, и дружелюбное выражение сползло с его лица.

– Чего вы, собственно, хотите? Я уже рассказал вам все, что знал. Это было два месяца назад, не так ли?

Крущек заговорил по-английски, чтобы Шарко понимал, резким жестом оттолкнув наскакивающую на него собаку.

– В начале октября. Скажите, вы по-прежнему каждую среду объезжаете деревни вокруг «БарнФилда» и оказываете помощь местным жителям?

– А почему нет? Это очень важно для меня. Я делаю это больше десяти лет. Эти люди страдают заболеваниями верхних дыхательных путей, диареей, они нуждаются в лечении, а если не прийти к ним, сами они с места не двинутся. К чему ваши расспросы?

– До приезда сюда мы опросили нескольких жителей деревни, которые были вашими пациентами в последние месяцы, – сказал Шарко по-английски. – Соседи Юзьвяков тоже страдают заболеваниями дыхательных путей. Дети, старики…

– И что же?

– Вы отбирали больных, у которых были симптомы гриппа, и только у них вы брали мазки. По их словам, это началось где-то год назад.

Славомир Адамчак попятился в прихожую, но полицейские наступали.

– Жители деревни рассказали, что во время ваших визитов вы имели при себе наборы для анализов, засовывали ватные палочки им в ноздри и закрывали их потом в специальных трубочках. Так или нет?

Врач утратил всякую самоуверенность, и ему явно было не по себе.

– Это правда. Больных в этих деревнях становилось все больше. Я хотел удостовериться в точности своих диагнозов и, главное, попытаться понять. Я брал анализы, чтобы прописать адекватное лечение. Что тут плохого?

– Почему же после гибели Юзьвяков вы прекратили брать эти анализы?