Идеальная жена - Мария Воронова (2019)

Ситуация действительно из серии «то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет». Если вдуматься, то вся их стройная версия основана только на буквах «зел» в бланке анализа мочи и предположения, что в институте минералогии используют раствор Клеричи, содержащий соединения таллия. Больше у них вообще ничего нет.

Пойдем от противного и представим, что дело раскрыли. Провели эксгумацию сына и нашли яд, выяснили, что Ульяна в юности была любовницей Смышляева, сделали медицинскую экспертизу истории болезни первой жены Тиходольского, и специалисты подтвердили, что при такой клинике отравление таллием является наиболее вероятной причиной смерти.

И что, вынесла бы Ирина обвинительный приговор Ульяне? Очень и очень сомнительно. Без чистосердечного признания скорее нет, чем да.

С тем, что отравления останутся нераскрытыми, похоже, придется смириться, но переквалифицировать обвинение с самообороны на банальное убийство вполне реальная задача. В прокуратуре Ирине только спасибо скажут за такой обвинительный уклон.

Справедливость восторжествует, Ульяна отправится топтать зону, а народ в очередной раз поймет, что защищать себя нельзя.

Кто поверит, что следователь ошибся в первый раз, а не во второй? Да никто! Пусть хоть сто статей выйдет в ста газетах, с нашим уровнем доверия к печатному слову и к правоохранительным органам люди будут точно знать, что Ульяна – жертва режима и статью ей изменили только за то, что коллеги имели наглость ее защищать.

«Сидела бы она тихо, так получила бы свои исправительные работы, а она, вишь, хвост подняла, вот и огребла по полной» – только такой вывод сделает общественность, и никакой другой.

Отправить дело на доследование будет все равно что написать огромный транспарант: «Народ, вы – никто! Сидите тихо и не рыпайтесь!» – и вывесить его на Дворцовой площади.

Да, шумиха в газетах и заступничество коллег серьезно осложняют дело. Исправительные работы еще можно в такой ситуации присудить и выступить в печати в том духе, что нельзя убивать людей безнаказанно, даже если они полное говно. Это нормально, это гражданская позиция, предпочтение доктрины «отступай, пока можешь» доктрине крепости.

Народ посочувствует Ульяне, что досталась такая плохая судья, да и успокоится.

Но переквалификация обвинения вызовет совсем другую реакцию. В массовом сознании это отразится как месть власти за то, что Тиходольская позволила коллегам выступить в свою защиту. Диссиденты просто описаются от радости, получив такое весомое подтверждение тому, что советская власть безжалостно вырывает даже самые жалкие ростки свободы и душит любые проявления гражданской активности.

Никто не поверит, что Ульяна Тиходольская реально в чем-то виновата.

Пришлось напомнить себе, что в данный момент она сидит не в кресле народного депутата, а на жестком судейском стуле совещательной комнаты.

Разве ее задача состоит в том, чтобы решать, что лучше для народа? Нет. Сейчас ее зона ответственности – это приговор Тиходольской и ни сантиметром шире.

Несмотря на зыбкость доказательств, у Ирины возникло внутреннее убеждение в том, что Ульяна виновна, а муж, скорее всего, вовсе ни при чем.

Она ведь и сама была любовницей женатого, и помнила, с какой страстью жаждала создать с ним семью. Увела бы из семьи, и жену разорвала на кусочки, и растоптала бы, втерла в землю, если бы только точно знала, что за это ничего не будет.

Только страх перед законом удерживал ее, больше ничего. Никакой морали. «Я люблю, значит, имею право» – вот как она считала. Боже, как теперь стыдно… Ирина все бы отдала, лишь бы только не было в ее прошлом этих постыдных страниц.

А Ульяна оказалась просто более решительной, чем она, вот и все.

Не хуже Ирины тогдашней, а всего лишь смелее и хитрее.

Наивная сельская девочка поверила обещаниям взрослого мужика, потому что очень хотела быть счастливой. Такая банальная история…