Египетская сила - Андрей Белянин (2018)

– Правду ли говоришь, Лисицын? – в голос хохотнул рыжий кебмен с белой полосой вдоль морды. – Та сидайте ж уже, поехали!

Кеб пустил пары, колёса скрипнули, нас откинуло на мягкие кожаные сиденья, и мы всю дорогу наслаждались (ради меня прошу взять это слово в кавычки) невероятно длинной, печальной и даже в чём-то заунывной русской песней. Если когда-нибудь я это полюблю, прикажите повесить меня за измену интересам британской короны. Ну пожалуйста-а…

– Приведи себя в порядок, через десять минут Шарль подаст завтрак, – через плечо бросил Лис, когда мы наконец-то добрались до места, шагнув под сень нашего уютного дома. – Завтракай без меня, мне нужно будет заняться некоторыми приготовлениями.

Дворецкий встречал нас выбритый и немногословный, как всегда. Сколь бы рано или сколь бы поздно ни явился месье Ренар, тощий лысый старикан всегда встречал его в безупречно выглаженном костюме, белоснежной сорочке и туфлях, надраенных, словно столовое серебро, всегда невозмутимый, без единого упрёка или даже случайного косого взгляда.

Как он умудрялся всегда быть на высоте, не знал никто. Эта великая тайна наверняка будет унесена им в могилу. Впрочем, судя по всему, наступит это очень не скоро, то есть лично я вряд ли доживу, чтобы удостовериться лично.

Наверху, в моей комнате, на кровати, уже ожидала чистая смена одежды, благодаря Лису теперь меня одевали, словно мальчика из очень обеспеченной семьи. На то, чтобы умыться, почистить зубы, переодеться, ушло, наверное, минут пять-шесть.

Лёгкий французский завтрак – круассаны с маслом, два варёных яйца-пашот, вишнёвый джем и чашка чая. Обычно здесь подавали кофе, но в этом плане для меня делалось исключение. Учителя в доме не было, а спрашивать, куда он пошёл, просто не имело смысла. Если старина Шарль и знает, то всё равно не скажет. А он не знает, я уверен.

Через десять минут после завтрака мне пришлось отмахиваться шваброй от лысого агрессивного старикана, размахивающего над головой тонкой стальной цепью. Пару раз мне удавалось ускользнуть, раза три или четыре я ухитрялся подставить швабру под удар, раз двадцать он сбивал меня с ног мгновенными захлёстами, и несчётное количество раз кончик цепи обжигал мне спину. Даже не скажу, больно ли это было…

Больно-о! Дико больно и ещё жутко обидно! Потому что мне ни разу не удалось дать ему сдачи, хотя, клянусь ньютоновым яблоком, это уже давным-давно стало навязчивой идеей.

Как он меня бесил, невозможно высказать на английском, язык великого Шекспира не обладает таким количеством достойных ругательств или проклятий, каковые кипели в котле моей души. Наверное, можно было бы подобрать что-то в немецком, который мне, признаюсь, пришлось изучать, но там в основном богохульства, а тут требовалось всё-таки нечто иное.

Как вы догадались, рыжий жеребец с Дона мог бы подсказать некую подходящую обличающую конструкцию. Я лично слышал один раз собственными ушами, как он обложил арабского кебмена, подрезавшего его на повороте. Смысл был от меня слишком далёк, но эмоциональный фон настолько явен, что в литературном переводе уже не нуждался.

Надо непременно переписать эти крайне полезные выражения, думал я, лёжа на лестнице носом вниз, связанный по рукам и ногам проклятой цепью.

– Месье Ренар стоит у дверей, – неожиданно сообщил мой наставник по боевым искусствам. – Прошу извинить меня за то, что вынужден прервать наш урок. Встреча хозяина дома входит в мои первоочередные обязанности.

– Само собой, – кое-как просипел я. – Не извиняйтесь, Шарль, я не в обиде.

– Обещаю продолжить, как только освобожусь.

– Вы невероятно великодушны!

Он коротко кивнул, словно пытаясь клюнуть носом муху, и поспешил вниз. Лёгкий скрип отворяемой двери секунда в секунду совпал с первым ударом электрического молотка.

– Опаздываете, старина…