Тёмный ручей - Рэйчел Кейн (2019)

Я не готов к тому, чтобы сказать, что люблю ее. Но хочу признаться сам себе, что это нечто большее, нежели любопытство, симпатия, больше, чем страсть на одну ночь, которая испарится с приходом утра.

Бывают моменты, когда мне кажется, что я знал ее всегда. А потом, как сегодня, случаются мгновения, когда мне кажется, будто я вообще ее не знаю. Словно она – тайна, которую я никогда не разгадаю, окруженная колючей проволокой, терниями и шиповником.

Я думаю о том, что она сказала. Мэлвин Ройял звонил ей. Непонятно, как он раздобыл ее номер, но, опять же, он продолжает сотрудничать с «Авессаломом» – группой, состоящей из самых искусных хакеров во всех Соединенных Штатах, если не во всем мире. Быть может, они увидели меня на записи с камеры наблюдения в магазине, где я покупал нам подменные телефоны. Быть может, проследили нас от агентства по прокату автомобилей, где мы воспользовались фальшивыми документами. Или нашли в отчетах полиции Джорджии. Может быть, может быть, может быть… Бесполезно гадать как, но остается важный вопрос – зачем? Во-первых, как обычно, ради того, чтобы помучить Гвен, – и это сработало. Он выбил ее из колеи. Лишил душевного равновесия.

И это означает, что мы подбираемся к нему все ближе. Мэлвин уклоняется. Пытается сбить нас с толку. Указывает направление «туда», а движется «сюда». Классическая тактика, однако применяемая с ловкостью и уверенностью подлинного маньяка и тем самым внушающая тревогу. Я не могу играть с ним в шахматы; я никогда не видел той безумной доски, на которой он делает ходы. Но понимаю, что на самом деле все это затеяно не ради Гвен. Она – просто фигура, которую он двигает туда, куда ему удобно… или пытается двигать. Она больше не пешка, которой была, когда Мэлвин женился на ней. Теперь она более сильная фигура: ладья, слон, ферзь.

А я? Я – конь. Хожу в непредсказуемом направлении. И именно поэтому после того, как я слышу, что Гвен закрыла и заперла свою дверь, я добываю из своего рюкзака наушники, втыкаю их в разъем ноутбука и включаю видеозапись пытки.

На этот раз я заставляю себя смотреть, не моргая и не останавливаясь. Запись длинная. Целых пятнадцать минут мучений, унижений и ужаса. Человеческая фигура подвешена за руки на цепи и прикована к полу двумя другими цепями. Распятая и беззащитная, способная лишь кричать и истекать кровью. Освещение плохое, камера дергается, но сейчас я смотрю внимательно, отгораживаясь от всех ужасов и сосредотачиваясь на подробностях. «Это не человек, – говорю я себе. – Это эхо. Набор света и тени». Я низвожу страдающего человека к горстке пикселей, точно так же, как некогда низводил Гвен. Убираю все человеческое, потому что лишь так могу смотреть на этот невыразимый ужас – и сохранить рассудок. И высматривать подробности. Обстановку помещения. Все, что я могу использовать, дабы определить возможное место действия, личность жертвы или палачей.

Мое первое предположение – и, я уверен, первое предположение Гвен – совершенно ошибочно. Человек, кричащий, страдающий и умирающий на этой записи, – мужчина.

И это не пытка, совершаемая из чистого садизма. Это допрос.

Я практически не слышу вопросов: звук записался ужасно, с искажением и эхом, и это означает – я быстро заношу в блокнот это наблюдение, – что допрос происходит в каком-то обширном помещении с металлическим покрытием, быть может, в том самом складе, который мы вычислили. Я не могу разобрать и ответов этого человека – к ним примешиваются крики, от которых зашкаливает чувствительность микрофонной мембраны, стоны, кашель и кровавое бульканье. Закрываю глаза и перематываю видео к началу, запуская снова. Слушаю вопросы и ответы.

И наконец-то кое-что разбираю.

«Как давно ты выслеживал нас?»

«Несколько месяцев».

«Ты действительно думал, что мы тебя не поймаем?»

«Прошу вас, хватит, ради бога…»

«На кого ты работаешь?»