Тёмный ручей - Рэйчел Кейн (2019)

Сэм слишком хорошо меня знает. Он знает, что я заставлю себя сделать это, теперь, когда мы знаем, что оно было снято не в том подвале. Я заставлю себя смотреть его в поисках улик, чего угодно, способного подсказать мне, где и кто его снимал. Может, этот поиск даст мне возможность отстраниться от страданий человека, запечатленного на видео.

Я киваю, но ничего не обещаю, и Сэм снова скрывается за дверью. Я слышу, как шумит вода в душевой, и не открываю видео. Вместо этого достаю из пакета, который ношу в рюкзаке, пару голубых пластиковых перчаток, потом беру пачку бумаг и отношу на кофейный столик. Сохранять отпечатки пальцев, вероятно, бесполезно: ценность этих бумаг в качестве улик закончилась, когда мы вынесли их из хижины. Но осторожность все равно не повредит.

Бумаги выглядят вполне обычными, какие мог бы хранить любой нормальный человек: квитанции за доставку продуктов, за интернет-покупки компьютерных игр и оборудования, счета за электричество и газ. По отсутствию квитанций за воду и септик я предполагаю, что водопроводная и канализационная скважины у него были свои. Несколько чеков за заказ одежды, сплошь мужской; я выписываю размеры на листок ярко-розовой бумаги, которую достаю из стола, хотя я уверена, что найти владельца этой хижины будет сложно, если не невозможно. Это, конечно же, задача для ФБР – теперь, когда он в бегах и настороже. Судя по всему, этот человек скрупулезно вел все записи: он не только покупал много товаров, но еще и отслеживал каждую отдельно взятую покупку. Похоже, в этом для него не было разницы между самыми обычными покупками – например, приобретением туалетной бумаги и бумажных полотенец, – и тем, что могло быть важным; например, покупкой набора стальных цепей разной длины. Я начинаю сортировать бумаги на те, которые кажутся мне ничего не значащими, и те, которые могут что-то дать. Приглушенный, ровный шум воды в душевой Сэма успокаивает меня, и к тому времени, как он прекращается, я почти прихожу в себя.

Когда Сэм открывает дверь и выходит, я вижу, что он одет в халат и тапочки, видимо предоставляемые отелем, а его волосы светло-песочного цвета вытерты полотенцем, но кончики все еще влажные. Вид у него теплый и расслабленный.

– Извини, – говорит он, взмахом руки обозначая свое одеяние. – Мою одежду надо постирать. Она воняет.

– Мою тоже, – отзываюсь я. – Интересно, они тут предоставляют услуги прачечной? – В наших рюкзаках есть запасная одежда, но я не знаю, когда у нас будет следующая возможность постирать вещи. Поэтому я направляюсь в душ, а Сэм звонит администратору отеля.

Душ великолепен, и я задерживаюсь под струями воды, позволяя им смыть из моей памяти картины, увиденные мною в том файле. Я хочу снова позвонить детям. Хочу убедиться, что с ними всё в порядке – несмотря на то что я уже сделала это, несмотря на то что они считают подобное поведение паранойей. Выхожу из душа, вытираюсь, беру халат – мягкий и пушистый – и сую ноги в новенькие чистые тапочки. Все это ощущается как невиданная прежде роскошь. Я понимаю, как можно привыкнуть к такому.

Мой телефон жужжит, и я хватаю его. Номер, высветившийся на экране, с первого взгляда кажется знакомым – не по предыдущему ли звонку Майка Люстига? Я принимаю звонок и говорю:

– Алло? – Ответом мне служит мертвая тишина, потом треск статики, и мои защиты мгновенно включаются снова. – Майк?

– Майк? – переспрашивает голос на другом конце линии, и я замираю. Я забываю, как двигаться, хотя мне ужасно хочется отшвырнуть телефон прочь, как будто я случайно взяла в руки паука. – Кто такой Майк? Ты изменяешь мне, Джина? Я накажу тебя за это.